Дашура не успела и рта открыть, как из-за ее спины Толик плаксиво пропищал:
— Ма-ам, можно?
Она лишь рукой отмахнулась:
— Раз дядя приглашает… чего уж там, заходи.
И Толик, вдруг оробев, несмело и нерешительно переступил порог «гостиной». А увидев на столе мартышку — в одно и то же время — старательно причесывающую курлатую свою голову и отплясывавшую не то камаринского, не то барыню, с восторженным ревом кинулся к Михаилу Капитонычу.
— Ну, что скажешь? — спросил Михаил Капитоныч мальчика, когда обезьяна остановилась на краю стола. — Нравится Мартын Мартыныч?
Толик не сразу очнулся от колдовского оцепенения.
— Она… живая?
— Не-эт. Чего нет, того нет! — засмеялся Михаил Капитоныч. — Но прыгать будет, когда ключиком заведешь. Забирай на и волшебный ключик, и Мартына Мартыныча.
— А ты… не обманываешь? — прошептал Толик.
— Можно полюбопытствовать? — обратился к Михаилу Капитонычу Бронислав Вадимыч. — Сколько, промежду прочим, стоит такая безделица?
— И не помню! — отмахнулся тот с беспечностью миллионера.
— А мне… не уступите? Я заплатил бы двойную цену.
Весь вспыхнув, словно бы по его лицу пробежала пламенеющая зарница, Михаил Капитоныч сгреб со стола игрушку, сунул ее в руки Толику и почти грубо оттолкнул его от себя.
— Беги без оглядки!
А когда Толик, чувствуя себя рассчастливейшим человеком на земле, и в самом деле без оглядки кинулся вон из «гостиной», Михаил Капитоныч раздраженно процедил сквозь зубы:
— Где, ну, где видел я эту гладкую, как заднее место, харю? Вы не подскажете, Дарья Андревна?
— Это вы… о Брониславе Вадимыче? — с испугом переспросила Дашура. — Так это ж наш мастер… из судоремонтного завода. Только с зимы они в Астрахани живут.
— Ах, во-он оно что! Как же я сразу его не признал? Он мне прошлой весной радиоприемник чинил. И само, собой, ободрал, как липку, — Михаил Капитоныч слегка откинулся назад. Левое плечо его опять дернулось, и его повело вверх. — Милая ж ситуация: сижу за одним столом с виноградным куркулем! С тем самым, который из самодельного миномета жену расстрелял! А потом от позора в Астрахань сбежал. Ну, ну!
— Как ты смеешь… ты… ты, — Бронислав Вадимыч олютело выскочил из-за стола, сжимая боксерские свои кулаки. — Я тебя… я тебя сейчас…
Всполошилась и Дашура. Она бросилась к столу и смело встала между разгневанным Брониславом Вадимычем — дышал он тяжело, со свистом, и внешне спокойным Михаилом Капитонычем, сидевшим как ни в чем не бывало на своем месте.
— Утихомирьтесь, Бронислав Вадимыч, — говорила с дрожью в голосе Дашура, торопливо смахивая рукой с побелевшего лба спутанные, с медным отливом волосы. — Сядьте-ка обратно на стул, тут просто недоразумение вышло. Михаил Капитоныч… где ему доподлинно все знать? А люди всякие есть — и завистники, и сплетники разные. Вы тот самопал не для погибели своей жены заряжали, а обороняли сад от лихого человека. А случайно она нарвалась… Сад-то ваш, помню, ломился от винограда. Как тут не позариться…
— Перестаньте, Дарья Андревна! — поморщился Михаил Капитоныч, вытягивая из кармана помятых галифе сатиновый кисет. — Уши вянут от ваших слов. Зачем, ну, зачем защищаете хапугу?
— Пойду, атмосферой вечера подышу, — буркнул Бронислав Вадимыч. — Упреждаю, Дашура: будешь свидетельницей. Я в суд подам. Я его за оскорбление личности притяну, как миленького!
И, обойдя Дашуру, он, мрачный, прошагал в прихожую.
Когда за Брониславом Вадимычем захлопнулась тяже-до дверь, Дашура горячо зашептала:
— Уж я вас прошу, так прошу: не связывайтесь с ним больше! А то и до греха недолго… вон он какой бугай.
— Не боюсь! — Михаил Капитоныч протестующе вскинул голову. Задиристый хохолок его трепыхнулся и замер торчмя. — Фрицы поздоровее встречались, да я с ними…
В «гостиную» заглянула Астра.
— Я, видимо, опоздала, — весело спросила она. — Что у вас здесь, Дашура, произошло? Драка, скандал или то и другое?
Дашура замахала руками:
— Типун вам на язык!.. Ну, поговорили мужики громко, ну… и все тут.
Она попыталась улыбнуться, а губы задрожали.
Скользнув быстрым взглядом по Михаилу Капитонычу, окутанному едучим, впрозелень, дымом, девица направилась к себе в комнату. С порога, приостановившись, она крикнула:
— Когда освободишься, Дашура, загляни ко мне.