«Недурна собой, — подумал Вадим, стоя на палубе. — Как бы с ней познакомиться?»
Но лишь пароход отвалил от пристани, как новая пассажирка отправилась в свою каюту и, к досаде Вадима, ни разу в этот вечер не вышла.
Наутро, едва Вадим проснулся, ему сразу вспомнилась девушка в черном плаще.
Чутко прислушиваясь к монотонному шуму дождя над головой, он подумал: «Интере-есно, какое у нее сейчас настроение? Или все еще спит?.. Нынче во что бы то ни стало надо завязать с ней дипломатические отношения».
А когда через полчаса, кое-как приневолив себя встать с постели, он подошел в измятых гармошкой трусах к окну и посмотрел заспанными глазами на палубу, как тотчас отпрянул и снова плюхнулся на койку. Девушка в черном плаще — такая легкая на помине! — стояла напротив его окна и глядела на рябую от дождя, чуть курившуюся парком, Волгу.
«Зачем она здесь стоит?» — спросил себя Вадим. В груди у него сладостно заныло, и ему захотелось взглянуть на нее еще. Но когда он, затая дыханье, на цыпочках приблизился к окну и осторожненько посмотрел за шторку — ее уже не было.
Днем он увидел ее еще раз — в окне каюты… К чему только он все это перебирает в памяти?
Еще он видел, как она сидела у себя в каюте с раскрытой книгой на коленях, задумчиво глядя куда-то в одну точку. Вадим заметил, как у девушки шевелятся губы и она делает руками какие-то жесты, разговаривая с кем-то невидимым… В самом деле — настоящая таинственная незнакомка!
Потом она опять вышла на балкон и, словно не замечая косо хлеставшего по палубе дождя, долго стояла у борта, глядя на проплывавшие мимо заштрихованные тонкими водяными черточками берега.
Что она находила во всем этом хорошего?.. Однажды Вадим, преодолевая смущение и робость, казалось, давно уже забытые им, решился подойти поближе к одиноко стоявшей девушке, но она тотчас удалилась, лишь только он стал приближаться к ней. За все эти три дня она ни разу не зашла в ресторан, где все пассажиры собирались за обедом, не сказала никому ни одного слова…
Закурив папиросу, Вадим шагнул к висевшему на стене зеркалу и, чуть сощурившись — у него это всегда получалось красиво, — стал вспоминать девчонок из механического техникума.
«Многие из них куда интереснее были, чем эта, — думал сердито Вадим, дымя папиросой. — Между прочим, в ней совершенно нет ничего такого… особенного. И зачем она только задается?»
Вадим смял окурок и бросил его на пол. «А ну ее… — оборвал он себя, стараясь изо всей силы ожесточить свое сердце против пассажирки в черном плаще. — Вот возьму в обед и опять напьюсь с «профессором», как вчера… А чем же еще заниматься?»
Вдруг он поймал себя на мысли, что девушка в черном плаще, имени которой он даже не знал, но которая — странное дело — все чаще и чаще стала приходить ему на ум, может сойти на следующей пристани и он уже никогда, никогда ее не встретит… Не помня себя, Вадим схватил кепку и бросился вон из каюты, забыв даже запереть дверь. Он чуть ли не рысцой обежал весь балкон с носа до кормы, но девушки и след простыл.
В начале четвертого Вадим решил пообедать. В просторный ресторан, с высокими — от пола до потолка — окнами, он вошел, как ему казалось, уверенной походкой завсегдатая. Ухо сразу уловило тонкий перезвон хрустальных подвесок старой люстры, висевшей над большим круглым столом.
«Никого еще нет», — с облегчением подумал Вадим и тут же понял, что ошибся.
Слева в углу на кожаном диване расположился уютно, по-домашнему, грузный мужчина в золотых очках. Его лицо с крупным грушевидным носом все замаслилось от улыбки при появлении Вадима.
— Часовых дел мастеру… грядущей эпохи! — крикнул он, кивая головой. — Прошу к моему шалашу!
Вадим поморщился и сел за стол напротив «профессора»: так прозвал этого человека геолог-нефтяник, любивший над всеми пошутить. Геолог уже давно сошел на какой-то маленькой пристани, а удачное прозвище, придуманное им, так и осталось за владельцем золотых очков. Кем был на самом деле «профессор» — никто как следует не знал. Говорили, будто он работает в каком-то тресте, название которого трудно было выговорить.
Вадим глянул на графинчик с прозрачной, словно ключевая водица, жидкостью, стоявший перед «профессором», и отвел в сторону взгляд.
«Профессор» молча наполнил водкой две рюмки, пододвинул к Вадиму тарелку с колбасой, нарезанной тонкими, как пятаки, кругляшами.
— Вадим, а вы по-прежнему один? — сочувственно, вздыхая, спросил он юношу. — Что же это вы, батенька, упускаете такую возможность?
Вадим не нашелся, что ответить. Щеки его медленно порозовели, и на них отчетливее стал заметен нежный пушок.