…В следующий раз Ярине поплохело уже в лесу, буквально метрах в пятидесяти от опушки. Очередная остановка, касание руки и шип, «вбитый» в магистральную жилу, заставили меня подобраться: этот страх был не такой, как предыдущие. Вот я снова к уху и потянулся:
— Что тебя пугает сейчас? Только честно!
— Я здорово перетрусила, и теперь мокрая, как мышь. А ты говорил, что запах пота может привлечь зверье… — без каких-либо колебаний сообщила она, в глубине души сгорая от стыда и чувства вины.
— Открою страшную тайну: первый проход по «тропе» вызывает точно такую же реакцию у десяти из десяти «внешников». Поэтому я уже веду вас к небольшому озерцу. Скажу больше: мы будем там от силы минут через пятнадцать, и ты сможешь как следует помыться.
— Ночью? В озере?! Одна?!!!
— Почему одна? — притворно удивилась Лариса Яковлевна. — Я тоже хочу ополоснуться!
Этот ответ Ярину не успокоил, и она сжала мое запястье:
— А-а-а насколько далеко будешь ты?
— Метрах в четырех, может, в пяти. Встану спиной к вам и не повернусь, пока не разрешите.
Представив себе эту картинку, девушка нервно прыснула:
— Даже не знаю, что меня пугает больше, смерть от страха или от стеснения.
— Попроси Баламута смотреть на тебя одним глазом! — преувеличенно серьезно посоветовала Язва.
— Одним не интересно! — на автомате отшутилась Долгорукая, затем заявила, что разберется на месте, решительно отпустила мою руку и вдруг предложила рвануть к озеру в нормальном темпе, то есть волчьим шагом и на крыльях ветра. Мол, все равно надо когда-нибудь начинать, а сосредоточение на создании плетений не позволит думать о чем-либо еще.
Я, естественно, согласился, повернулся в нужном направлении и ушел в первый скок. Сделав два обычных шага, повторил. А потом потихонечку ускорился еще немного. В итоге поймал темп, в котором Великая Княжна работала с максимальным КПД, и как-то уж очень быстро добрался до оврага, ведущего к Мечте Безумного Рыболова. Потом темнота сгустилась в знакомый выворотень, и я, остановившись в двух шагах от «прибоя», предложил дамам выбрать, с какой стороны от дерева мыться.
Ларисе Яковлевной было наплевать — она без лишних слов вытащила из пространственного кармана коврик из пористой резины, деловито постелила на влажную землю, выложила на него флакон шампуня, мыло и мочалку, разулась, разделась, посмотрела на нашу подопечную и демонстративно постучала по запястью в том месте, на котором носила комм.
— Солнце, дальше пяти метров не отходи — будет видно с того берега! — предупредил я, с трудом оторвав взгляд от волнующих прелестей, торопливо повернулся к озеру спиной, «подключился» к ауре самой старой ели, которую смог почувствовать, растворился в ее спокойствии и, ощутив, что желание начинает ослабевать, услышал сразу два тихих шепота. Язва «расстроенно» призналась, что хотела поплавать, но я ее обломал, а Рина… Рина пробудила воображение:
— Рат, а ты можешь не выпускать меня из виду хотя бы периферическим зрением? А то со стеснением я как-нибудь справлюсь, а со страхом — не факт.
Я кивнул и «влез» в ауру поглубже. А когда как следует «пропитался» величественным спокойствием красно-зеленой красавицы, позволил себе посмотреть на почти раздевшуюся девушку и отрешенно порадовался, что уже не дурею от вида обнаженной плоти. Затем перевел взгляд на Шахову, отметил, что изысканная красота этой женщины давит на «эмоциональный барьер» намного сильнее красоты юной девушки, и бесстрастно проследил за перемещением последней. А она усиленно «воевала» и со стеснением, и со страхом.
Первые минут пять мылась, присев на корточки вполоборота ко мне и прикрывая правым локтем грудь. Но в то же время регулярно поглядывала на меня, чтобы я никуда не испарился. Потом попробовала вести себя так же свободно, как Язва, потихоньку втянулась и, кроме всего прочего, перестала застывать в испуге от каждого шороха. А еще через какое-то время, отмывшись до скрипа кожи, решилась встать, развернуть плечи, развернуться к берегу всем телом и оценить мою реакцию на свое обнаженное тело. Последняя отсутствовала в принципе, и это помогло сделать следующий шаг — двинуться к коврику.
Да, за шесть-семь шагов обрести внутреннюю уверенность было сложно, но Долгорукая перестала горбить спину, «прятать» бюст и прикрывать лобок. Потом довольно уверенно взяла с коврика полотенце, начала сушить волосы и ни с того ни с сего замерла в неподвижности в довольно странной позе. А через несколько мгновений вдруг закрыла глаза, затаила дыхание и как-то странно усмехнулась: