Пока залипал на необычную форму остекления кабины, загнутые вверх оконечности крыльев, мощные движки, ливрею и герб рода, изображенный на киле, представлял, как должен выглядеть салон, и мечтал когда-нибудь подняться в небо на таком красавце, успел добежать до троицы дворян и их охранников, столпившихся перед ближним КПП. Оценив размеры кучи дорогущих гражданских аналогов армейских баулов, мысленно хихикнул, перевел взгляд на их владельцев и невольно посочувствовал корнету Михееву. Ведь именно ему предстояло разбираться с хотелками очередных крайне избалованных «туристов», селить их в домах для старшего офицерского состава, выделять «самых опытных» проводников и устраивать «экскурсии» по окраине Багряной Зоны!
Меня, естественно, тоже увидели. Но из-за того, что яркое летнее солнышко поднималось над Стеной аккурат за моей спиной, заметили только рост, потертый пятнистый комбез без знаков различия и волчий скок, так что обратились, как к одаренному не самого высокого статуса:
— Доброе утро, уважаемый. Ты ж, вроде, бежишь из форта, верно?
— Так и есть, ваш-бродь! — молодцевато отозвался я, зачем-то изобразив простолюдина, и перешел на шаг.
— А там, за воротами, случайно не было внедорожников или разъездных микроавтобусов?
Смеяться я, естественно, не стал. И подшучивать тоже. Хотя, признаюсь, так и подмывало:
— Нет, ваш-бродь, не было. И вряд ли будет: командование «Девятки» посылает транспорт только за очень высокопоставленным начальством. Ибо убеждено, что личный состав, прибывающий на службу, в состоянии пройти двести пятьдесят метров до КПП самостоятельно.
Девушка лет восемнадцати-двадцати, одна-единственная в компании мужчин, капризно топнула ножкой, упакованной в прелестный розовый ботиночек, а двое дворян чуть постарше вышли из себя и разбушевались. Правда, буйствовали от силы секунд десять. А потом я подошел достаточно близко, и самый глазастый из их телохранителей заметил цвет моих радужек:
— Служивый, ты что, засечник?!
— Ага… — кивнул я. — В смысле, засечник, но не служивый.
Тут аристократам стало не до перечисления кар небесных — они жадно вгляделись в мое лицо и очень быстро сообразили, что я еще совсем юн.
Тот, который постарше и покрикливее, насмотревшись на глаза цвета артериальной крови, вдруг допер, что нормальные подростки волчьим скоком не передвигаются, решил, что на меня можно наложить загребущие лапки, и заинтересованно прищурился:
— Парень, скажи, пожалуйста, когда ты прошел инициацию и до какой ступени какого ранга успел дорасти?
Говорить правду было бы не меньшим идиотизмом, чем лгать в глаза аристократу из Метрополии, изображая простолюдина, вот я и воспользовался единственной реальной возможностью выкрутиться из неприятной ситуации:
— В нашей общине, как, впрочем, и в вашем обществе, эта информация считается личной, а мы с вами, ваш-бродь, даже не родичи.
— Слышь, выродок, не хами — к тебе снизошел сам княжич Павел Алексеевич Горчаков! — сообщил один из телохранителей и демонстративно опустил руку на рукоять пистолета, торчащего из набедренной кобуры.
— Вы хотите сказать, что его сиятельству плевать на неписанные законы Российской Империи? — насмешливо поинтересовался я и на всякий случай влил Силу в проворство, навык школы Молнии, ускоряющий реакцию.
— Слышь, дурень, неписанные законы Империи существуют только для сла-… — начал, было, «умник» и… заткнулся. Ибо вещать прописные истины, чувствуя горлом характерные покалывания от лезвия моего тесака, запросто продавившего полог не самого дешевого комплекса защитных артефактов, оказалось несколько некомфортно.
Как и следовало ожидать, в момент моего возникновения за спиной этого недоумка его коллеги повыхватывали стволы, но я уже завелся:
— Господа, советую вернуть свои детские игрушки обратно — если вы воспользуетесь ими в прямой видимости караульных, несущих службу в том числе и на этой стороне Стены, то вне зависимости от результатов поднятой стрельбы вам засунут эти пистолеты в задницы и несколько раз провернут. Причем и тут, на границе Багряной Зоны, и в Великом Новгороде. Ибо община засечников в принципе не умеет спускать оскорбления в адрес любого из ее представителей, а значит, прервет все сотрудничество с Особой Комиссией, курируемой не кем-нибудь, а самим Императором Мстиславом Долгоруким, до получения ваших тушек на блюдечках с голубой каемочкой! И еще: а с чего вы взяли, что я слабее?
…Настроение, испорченное беседой с представителями высшего света и их прихлебателями, требовалось срочно поднять, поэтому, добравшись до восточной окраины Савватеевки, я посмотрел на часы, счел, что заявляться в гости к дядьке Пахому, представляющему интересы общины засечников на этом форпосте Империи, без четверти шесть утра будет не комильфо и решительно прошел мимо его особняка. Пока пилил по Таежной, лениво вглядывался в дома изрядно просевшим в мощности чувством леса и пытался представить, чем заняты те их бодрствующие жители, которых все-таки удавалось зацепить плетением. Тем же самым убивал скуку и после того, как свернул в Косой переулок — убедился в том, что клиенты единственной гостиницы городка и большая часть ее персонала в это время предпочитают спать, незримо поприсутствовал при «утреннем разводе» прислуги в особняке Елагиных, восхитился взаимному положению силуэтов, явно вырубившихся абы где после серьезнейшей пьянки в одном из «Номеров братьев Левашевых» и так далее. А чуть позже, на Березовой аллее, удивился количеству гостей, приехавших в поместье Нелидовых, прошел еще метров сорок до следующего забора, сфокусировал внимание на спаленке второго этажа особняка Перовых и невольно сглотнул: там разыгрывалась слишком хорошо знакомая сценка из серии «юная красавица, провожающая ночного гостя»! И если роль «юной красавицы», как обычно, отыгрывала не очень юная, зато невероятно красивая Елизавета Андреевна, то силуэт «ночного гостя» я видел первый раз в жизни.