Княжич повернулся к русалке.
— Пособим мы тебе, — сказал он. — Поговорим мы с Иваном твоим, да попробуем ваше недопонимание разрешить. Где нам искать его?
Лицо русалки осветило искренней надеждой.
— Как здорово! Спасибо вам большое, молодцы! Он тут неподалёку живёт, вот буквально туда переплыть… ой, то есть вы по бережку пройдёте, вон за теми деревьями.
— Ладно, мы сходим, посмотрим, что там можно поделать с горем вашим общим, жди здесь, никуда не уходи… не уплывай.
Продираясь сквозь кусты и камыши, княжич с Баламутом обошли озеро. На бережку, у самой воды, притулилась небольшая избёнка с покосившимися стенами. На растяжках висели сети, у маленького причала болталась на воде чахлая лодочка.
— Так, — сказал Баламут, — говорить буду я. Знаю я твою натуру, княжич, ты ему «здрасьте», он тебе «здрасьте», и вот так, слово за слово, ты уже за меч схватился и пошла сеча добрая. А тут надо деликатно, по-умному, вопрос щепетильный. Дела любовные, они чуткости требуют.
— Я в делах таких, может, побольше твоего понимаю, — соврал сам себе Алексей. — Чего это ты во мне сомневаешься.
— Не сомневаюсь я только в твоих навыках хвататься за оружие, вон, уже вижу, как пальцы по ножнам тревожно забегали. Так что ты помалкивай, смотри внимательно и мотай на ус.
Они подошли ближе к дому, Баламут очистил сапоги от грязи и постучался. Дверь распахнулась и к ним вышел молодой курносый парень, лет двадцати. Копна рыжих волос, и россыпь веснушек странно контрастировали с его печальным лицом, на котором скорее можно было бы ожидать широкую улыбку.
Баламут вежливо приподнял шапку.
— Добрейшего денечка.
— Чего надо? — буркнул рыжий.
— Я Баламут, это друг мой, Алёша. Гуляли мы тут в лесочке, любовались красотами природы, и вдруг увидели домик ваш уютный. Дай, думаем, зайдём, поглядим, поздороваемся.
— Гуляли? — переспросил рыжий. — Вот и гуляйте дальше.
Он попытался закрыть дверь, но Баламут ловко просунул сапог внутрь.
— Ну что же вы так сразу, дорогой друг, кстати, как вас по имени? Я представился, теперь представьтесь вы, получится беседа.
— Иван, — ответил рыжий.
— Как же можно так гостей встречать неласково, Иван. Грех это. Вот хлебосольство — первейшая благодетель. Всем радушным хозяевам высшие силы даруют крепкое здоровье, твёрдую руку, обильный улов и удачу в любви, точно тебе говорю.
Поколебавшись, Иван распахнул дверь и впустил Баламута с Алёшей в избу.
— Присаживайтесь, — коротко бросил хозяин, указывая на два неказистых табурета.
— Прости, Иван, что без гостинцев к тебе пришли, — сказал Баламут, — да сам видишь, потрепала нас путь-дорога. Сами голодаем, который день во рту не было ничего, кроме коры древесной и глины вприкуску.
Баламут показал на свою изорванную грязную одежду и похлопал себя по животу.
— Ничего страшного, — ответил Иван и поставил на стол краюху хлеб и несколько вяленых рыб. — Угощайтесь, улов здесь обильный, хлебом с крестьянами торгую, сам не голодаю, вот, чем богат.
Баламут с силой втянул воздух.
— Ух, аж слюнки закапали. Вот бы такую красоту да запить чем…
Иван хмыкнул, вышел из избы и вернулся с холодным мокрым кувшином, из которого налил себе и Баламуту ледяное пиво. Скептически смерил княжича взглядом и налил ему из другой крынки квасу.
— Ну, — поднял свою кружку Баламут, — за встречу.
Крепко ударились кружками и выпили до дна.
— Ах, хорошо, — сказал Баламут, утирая губы. — Давай ещё по одной.
Разлили по кружкам, наёмник поднял свою.
— Выпьем, друзья, за любовь, чтобы ни одно сердце в мире не осталось одиноким.
Иван подозрительно посмотрел на него, но промолчал и выпил до дна. Баламут набил рот хлебом и рыбой, не прекращая болтовню. Он завёл пространные разговоры о погоде, на что лучше ловить налима, на хлеб или червя, о шансах на хороший урожай в этом году. Иван сначала отмалчивался, но с каждой новой пропущенной кружкой все охотнее втягивался в беседу.
Алексей, честно отдавший право на разговоры Баламуту, зевнул, лениво шарил глазами по скромному убранству избы и совсем уже потерял нить их беседы.
— … и вот так и получается, — продолжал тараторить Баламут, — что уже которую неделю мы в пути. С какими страшными тварями только не сражались, какие горести и беды только не хапнули, сотни, тысячи раз были на волосок от смерти. А всё почему? А всё ради любви, брат Иванушка. Вот, княжич, влюбился, как мальчишка, в Василису свою, и всё, жизнь ему не мила. Готов отдать её ради спасения красавицы своей. Понимаешь ты?