— Да вы же не покушали даже, милки, ну-ка, налетайте.
Старушка поставила перед ними тарелку с большой горкой пышущих жаром блинов и горшочек со сметаной, затем снова засуетилась по хозяйству.
На стол запрыгнул кот. Прошёлся туда-сюда, выгнул спину, потёрся о подбородок Алексея. Княжич почесал ему спинку и тот довольно заурчал, затем сунул нос в горшочек со сметаной.
— Вот нахал! Кыш! Кыш!
Старушка замахнулась полотенцем, кот зашипел и с обиженным мявком сбежал за печку.
Пока хозяйка причитала про этого хвостатого бесстыдника, княжич тайком зачерпнул сметаны в ложку и опустил её под стол. Пластунским бегом кот подскочил, быстро слизал угощение, благодарно ткнулся лбом по сапогу и снова сбежал за печку, сверкая оттуда жёлтым глазом.
Алексей подмигнул животному и потянулся за первым блином, но Баламут придержал его руку.
— А что, бабуля, часто гостей-то привечаете? — спросил он.
— Давненько ко мне гости-странники не захаживали. Уж и забыла, когда в последний раз привечала людей здесь, потому уж так и рада вам, вся истосковалась.
— Вы же говорили, что к вам местные деревенские заходят за травами.
Старушка резко обернулась к нему.
— Мало ли что я говорила, золотце, ты кушай давай, не отвлекайся на глупости. Кушай, я сказала.
По избе будто потянуло ледяным ветром и княжич осторожно положил блин обратно на тарелку.
— Да ладно вам, бабушка, — сказал он, — не стоит беспокойства, сейчас мы ещё с другом моим быстро съездим в одно место, тут недалеко, и сразу к вам обратно вернёмся.
— Сидите, хлопчики, сидите, вы уже приехали.
Ставни захлопнулись с таким грохотом, что вся избушка содрогнулась до основания. Алексей попытался вскочить и схватиться за меч, но его словно невидимой рукой припечатало обратно на лавку.
— Ты чего удумал, за железку свою хвататься. Сиди, милок, сиди, мой сладкий.
Баламут ёрзал на лавке, пытаясь вывернуться из магической хватки.
— Ладно, бабуля, ты пошутила, мы посмеялись, расстанемся же на этом, как старые добрые друзья, — сказал он. — Будем потом вспоминать эту встречу с легкой ноткой ностальгии и приятного озорного розыгрыша.
Старуха подошла к нему поближе и щелкнула по носу.
— Вспоминать я тебя буду, — сказала она, — только как сытный ужин, да и то, думаю, горький ты на вкус и кости с тебя одни, не то что дружок твой.
— Ха-ха, — сардонически рассмеялся Баламут, поворачиваясь к Алёше, — а кто был прав? А? А? А?
— Помолчи ты, болтун.
Старуха двинула пальцами в воздухе и челюсть Баламута закрылась с таким сильным хлопком, будто доской об пол ударили. Она подошла к ящику и стала вынимать из него, один за другим, всё новые ножи и пилы.
— Вы же Баба-Яга, да? — с тоской в голосе спросил Алексей.
Старушка повернулась к нему, на лице отпечаталось самое сильное в мире оскорбление.
— Меня вообще-то Юлия Борисовна зовут, а вы, молодой человек, хам.
Ведьма прошлась оценивающим взглядом по Алёше.
— Да, — сказала она, — крупноват ты, на лопату не поместишься, в печь так просто не засунешь, тут подумать надо.
— Может, вы ляжете на лопату, покажете, как надо свернуться, чтобы в печку пролезло? — спросил Алексей.
Старуха окатила его презрительным взглядом.
— За дуру меня держишь?
— Простите, — буркнул княжич.
— Напополам тебя что-ли разделать?
Она взяла гигантский нож, покрытый бурыми разводами, и встала напротив княжича. Он почувствовал, как по виску стекает капелька ледяного пота, его взгляд испуганно заметался по избе в поисках хоть какого-то спасения. Он заметил бабкиного кота, который, не отводя взора янтарных глаз от старухи, лапкой подёргивал стоящую в углу метлу.
Когда ведьма подошла уже так близко, что в отражении её глаз княжич мог бы увидеть перепуганного самого себя, кот толкнул ручку. Метла упала на пол и рванула вперед, будто стрела пущенная из тугого лука.
Помело врезалось в ведьму и вместе с ней вылетело в окошко, вырвав с корнем ставни. Давление невидимых рук на плечи в ту же секунду развеялось.
Баламут, который, по всей видимости, до этого мгновения упорно пытался преодолеть сопротивление магии и встать, резко подлетел, как напружиненный, и грохнулся с лавки.
— Алёша, бежим! — крикнул он, ещё на полу выдёргивая меч из ножен.
Толкаясь в дверях, они выскочили из избы. Баламут задрал голову и ойкнул. По небу, верхом на помеле, кружила ведьма. Из милой круглощекой старушки она обратилась кикиморой, с крючковатым носом на иссохшем лице, вытянутыми в человеческий рост руками и длинными когтями.
Увидев парней, она заверещала так, что уши резануло ножом, и помчалась на них.
— Алёша, воздух!
Баламут толкнул княжича, в последний момент сам успел упасть на землю и длинная когтистая лапа ведьмы пронеслась буквально в одном вершке от его головы. Ведьма заложила вираж над верхушкой избы и пошла на новый заход. Юноши кинулись в разные стороны, и старуха промчалась между ними, сшибая с ног потоком ветра за собой.
Алексей зорким глазом успел увидеть, как ведьма плетет пальцами новое колдовство и рыбкой нырнул вбок. Через мгновение там где он только что стоял земля вздыбилась и разлетелась комьями во все стороны.
Баламут поднялся на ноги, отфыркиваясь от грязи и травы, взял меч обеими руками. Когда ведьма заходила на его со скоростью молнии, он сделал движение в сторону, слово собирался снова отпрыгнуть, но затем резко дёрнулся в сторону и вслепую ударил мечом. Лезвие попало по метле и разрубило её напополам, ведьма кубарем скатилась с неё, врезалась в стену избы так, что та содрогнулась и с крыша посыпалась труха. Старуха сразу же, как хищный зверь, вскочила на четвереньки и рванула во всю прыть к княжичу.
Алексей, зажмурившись, махнул мечом ей навстречу. Сталь сверкнула холодной молнией и в тот же миг тело ведьмы рассыпалось миллиардом чёрных искр. Там где они падали, трава тотчас засыхала и осыпалась, а по земле шли трещины, как при засухе.
Княжич опасливо открыл глаза. На полянке перед избой валялась перерубленная напополам метла, и кроме княжича и Баламута больше никого не было.
— Что? — нервно спросил Баламут, озираясь. — Всё? Куда она делась?
— Думаю, больше она нас не потревожит, — ответил княжич, утирая пот со лба.
— Ага… Ты мне это, помоги только пальцы разжать, не могу меч отпустить.
Княжич бережно разжал ему ладонь и убрал меч наёмника в ножны.
— А я ведь тебе говорил, — сказал Баламут, растягивая каждую букву.
— Говорил, — покаялся княжич.
— А я ведь тебя предупреждал.
— Предупреждал.
— А я ведь заранее знал.
— Знал.
— Да ну тебя, — сказал Баламут, — даже спорить с тобой не интересно, сразу в своих грехах признаёшься. Нет, чтобы хоть чуточку поувиливать, поотнекиваться.
— Когда был не прав — тогда признаю. Обещаю с этой поры прислушиваться к твоему чутью на опасность.
— Ладно уж, бог с тобой. Такой вот я широкой души человек, чужих глупостей не помню дольше следующих пяти лет. Пойдём в избу заглянем, я там шапку обронил, не оставлять же.
— Брось, — сказал Алексей, опасливо косясь на дверь. — В Псков вернемся, я тебе десять таких новых куплю.
— Ой, смотрите, кто тут у нас стал таким осторожным. Поздно уже, всё плохое случилось и мы его забороли. Пошли.
Они вернулись в дом, тревожно оглядываясь, будто ведьма могла притаиться в каждом углу. Но всё было тихо, только на столе сидел кот, неторопливо поедающий сметану из горшка.
— Спасибо, котенька, если бы не уронил ты метлу, не встретили бы мы следующий рассвет, — княжич почесал его за ушком.
— Не за что, — ответил кот, вынимая мордочку, перемазанную сметаной, — будет знать, ведьма, как на меня тряпками замахиваться.
Алексей испуганно отдёрнул руку, а Баламут скептически покачал головой.
— Знаешь, я уже в принципе ничему не удивляюсь, за последнее время, — сказал он. — Благодарим вас за спасение, пушистый сударь.