— Чего это вдруг я должен опять что-то рассказывать? — спросил Баламут.
— Не должен, конечно, но за хорошей историей и время летит незаметно, а заняться тут особо-то и нечем.
Княжич огляделся на безжизненные пейзажи.
— Кроме как, разве что, ехать и думать о том, как от седла кожа с зада слезает, — добавил он, хихикнув.
Наёмник оценивающе покачал головой.
— Ладно, правда твоя. Чем ещё отвлечься от мыслей про предстоящую битву с богиней смерти, чем не хорошей историей. Есть у меня одна байка. Слушай внимательно, да не перебивай. Приблудился я как-то в окрестности одного города. Называть его опять же не буду, ни к чему, всё-таки, лишний раз самому на себя наговаривать, будем считать это моей выдумкой. В общем, сначала я, как обычно, покрутился в окрестных деревнях, да по предместьям. Народ деревенский живёт ближе к природе, так что куда больше верит во всякую нечисть, чем городские. Кстати, кто бы мог подумать, но правы-то они как раз. Не важно, впрочем. Покрутился я туда-сюда, постучался по домам, пооббивал околицы — тщетно всё. Никому не нужны услуги наёмника. Нечисти, главное, говорят, полным-полно кругом. И домовые и лесные и банные, какой только нет. Нечисть у них водится всякая, а денег не водится совсем. Печаль, тоска. Так что оно мне неинтересно стало, я за спасибо не работаю. Даже пожрать ничего не предложили. Ничего не сделал, за что кормить? За байки мои они не слишком щедры оказались. Ну, делать нечего, иду в город. Только пришёл, только рот раскрыл, что я охотник на нечисть, как глазом моргнуть не успел и на базарной площади с петлёй на шее оказался.
Алексей присвистнул.
— Ничего себе, как же так?
— Оказалось, что до меня приходил туда бродяга какой-то. Выдал себя за охотника на нечисть, деньги собрал на какой-то там подвиг будущий, и был таков. Я не он, а повесить решили меня, дескать, все вы, наёмники, одним миром мазаны, мошенники. И вот получается, стою я на жёрдочке, балансирую из последних сил, удавка шею давит… Но тут, на моё счастье, сам светлый князь вышел посмотреть, кого это там вздёрнуть решили, под радостное улюлюканье. Вот на этом-то я и проскочил. Пока шарился в окрестностях города, наслушался сплетен местных. Как увидел его, заорал во всю глотку. Князь мой милостивый, ору я ему. Прискорбные вести! Брат ваш, старшенький, дескать, с которым вы на охоту пошли, а он из лесу не вернулся и вы княжий стол себе тогда прибрали… Нашёл я его, кричу. Кости его в лесу лежат, якобы, подрала вашего брата старшего кикимора лесная. Напраслину на вас возводят злые языки, что вы брата родного укокошили, дескать.
Алексей скривился и неодобрительно покачал головой.
— Вот как князь услышал такие хорошие для него вести, повеселел сразу, — продолжил Баламут. — А кто бы не повеселел, когда с него пятно братоубийцы публично смыли. Приказал князь меня с виселицы отпустить, да пару монет в карман сунул, за неудобство доставленное, якобы. Но мы-то то с вами понимаем. Вот тебе мораль сразу, раз ты такой их любитель: всегда знай, чьи грешки можно использовать себе во благо. Ведь, главное, не нужно быть святым самому, если всегда можно найти того, кто ещё хуже чем ты.
— Так себе мораль, — рассмеялся Алексей. — Но для бесстыжего наёмника — в самый раз.
— А как тебе история моя? — спросил Баламут.
Княжич покрутил ладонью.
— Так себе. Давай другую.
— Вот же нахал мелкий! Почему всё время я байки рассказываю? — возмутился Баламут. — Это несправедливо. Ну-ка, княжич, давай, открывай рот и излагай интересную историю, а я послушаю.
Княжич ненадолго задумался, потом заговорил:
— Появился, стало быть, в княжестве псковском один человек. Ходил по землям и всем рассказывал, что он де великий колдун. Может и ртом огонь пускать и молнии из глаз. Чудес самих не показывал, нечего, говорит, тратить великое мастерство на потеху крестьян. Ну и договорился до того, что слухи про него дошли до ушей светлого князя. Велел он сыскать этого болтуна и явить перед ясные очи. Привели его ко двору. Выглядел он — жуть. Сам черноглазый, взгляд тяжёлый, как удар булавой, волосы растрёпаны, а одет в балахон только какой-то, по которому звёзды расшиты. Светлый князь у него и спрашивает. Народ рассказывает, дескать, ты чудеса вершишь, так ли это? Так, говорит колдун. И глазами сверкает, что твой агат. И что, спрашивает князь. И огонь ртом пускать умеешь? Умею, отвечает колдун. И молнии глазами? И молнии глазами, отвечает. И в будущее зришь? И будущее вижу, так же ясно, как на ладони.
— Что было дальше? — спросил Баламут.
— Как чего. Приказал князь его тут же во дворе и вздёрнуть за шею. Вышел потом, посмотрел на висельника и спросил, что, мол, видел ли ты такое будущее? А коли видел — то чего пришёл?
Баламут закашлялся, ослабил воротник.
— Ну и истории у тебя, Алёша. Хорошо, что ты не в батюшку родного характером пошёл. Это я ещё легко отделался, от знакомства с вашим семейством, оказывается.
Одна пройденная верста сменяла другую, путь всё так же вился вперёд, что казалось ни конца ему ни края не будет. Алексей то и дело поглядывал на свой новый меч, Баламут медленно грыз найденный сухарь, покачиваясь в седле. Иногда приятели лениво переругивались или подшучивали друг-другом, но усталость и предчувствие близости смертельной опасности, с каждым шагом всё больше давило на них.
— Одного взять в толк не могу, — сказал Алексей.
— Почему только «одного»? — спросил Баламут. — Как по мне — ты так многого в этой жизни не понимаешь, что и за два месяца не пересчитать.
— Катись ты к лешему, — махнул рукой княжич. — У меня серьёзный вопрос.
— Давай, излагай тогда.
— Вот я не понять не могу, — сказал Алексей. — Зачем этим приспешникам Мары призывать её на Русь? Она же принесёт с собой только холод, войну и смерть? Им-то в чём выгода мёрзнуть, голодать, да умирать? Понимаю, если бы они хотели призвать какого-то хорошего бога. Плодородия там, или виноделия. А Мару-то зачем?
— Я так думаю — ответил Баламут. — Что большинство бед на земле происходит не потому, что люди были хорошие или плохие. Глупые или умные. А потому что люди это люди. Вот поверили они в Мару эту свою и верят в неё слепо. А что помирать придётся в сугробе с синим носом, так это их не волнует. Думают, может, что она отблагодарит их. В темечко чмокнет там, или руку пожмёт, за старания. Как будто богам есть дело до людей. Кто мы для них? Так, муравьи под ногами. И ничего нам, муравьям, не остаётся другого, кроме как держаться друг за друга, да бороться из последних сил.
Он зевнул во весь рот.
- Так что, лучше не трать силы попусту. У нас на пути только очередные неприятности. Самые простые дни уже закончились.
Глава 15 Рыбак и русалка
Кони размеренно шагали версту за верстой, вперёд, туда, где вот-вот должен был начаться тёмный ритуал.
— Знаешь, о чём я думаю? — спросил Баламут.
— Или о еде, или об отдыхе, — ответил княжич. — Возможно, сразу об всём.
— Как ты хорошо успел меня узнать. Само собой, думал я совсем о другом, но раз уж ты настаиваешь, давай спешимся. Всё, не могу уже, давай привал устроим, спину ломит, сил нет, падаю с коня без чувств.
Юноши остановились на небольшой полянке, стреножили и расседлали коней, сбросили походные сумки на землю. Баламут быстро собрал несколько хворостин, ударил пару раз тесалом о кремень, и вот уже запылал уютный костерок.
— Эх, красота, — сказал Баламут и потянулся, хрустнув всем телом. — Чуешь, княжич, водой пахнет.
— Чую, — соврал Алексей.
— И что это значит?
— Что рядом река или озеро? — спросил княжич.
— Нет, это значит, что тебе надо сходить к озеру, воды набрать.
— Почему я?
— А почему кто-то другой? Все бы тебе на других перекладывать, привык там, в княжьих хоромах, что за тобой носятся десять слуг только чтобы нос утирать. И ещё от трёх до пяти, чтобы вашей светлости помогать двери открывать. Привыкай ко взрослой самостоятельной жизни. Ещё потом спасибо скажешь.