Баланс исходных состояний
- Есть мнение, что Проспер хочет соскочить, - произнеся это, шеф оторвался от созерцания аквариума и посмотрел на вошедшего. Гость со спокойствием мраморной статуи ждал продолжения. И шеф продолжил: - Он первоклассный вальщик. Такие не завязывают. Но рисковать сейчас мы не имеем права. Удав, ты должен его убрать. Немедленно. На мертвенно-бледном лице киллера не отразилось ничего. Он молча кивнул и бесшумно вышел. Полуденное солнце плавило город словно гигантскую пиццу. Раскалённые здания, казалось, готовы утонуть в чадящем соусе асфальта. Автомобили ползли в пробках как мухи. Истекающие потом люди под грузом проблем старались не замечать наступившее пекло. Проспер бросил машину, скользнул в темный переход, в мгновение ока сменив куртку и натянув припрятанную шляпу, привычным жестом остановил такси... Но все эти ухищрения, совершенно не впечатлили охотника. И чем дальше Удав следил за своей будущей жертвой, тем всё сильнее укреплялся в мысли, что Проспер окончательно утратил хватку. В незнающей жалости душе даже шевельнулась тень огорчения. Но тут же растворилась, словно растаяла под натиском июльского светила. Проспер вышел у вокзала, покрутился в толпе и встал в очередь в кассу. Зоркие глаза преследователя не теряли его ни на миг. Удав занял идеальное для наблюдения место - привокзальная площадь была как на ладони, а авто киллера скрывала тень огромного дерева. Удав смотрел на окружающий пейзаж с равнодушием школьника, которого в принудительном порядке пригнали на экскурсию в музей. Людской водоворот его не занимал совершенно. Глаза были прикованы к единственной невзрачной фигуре... - Ах, ты сука! Вот тебе! - яростный девичий крик над самым ухом мог заставить вздрогнуть кого угодно. Но Удав только слегка повернул голову и сквозь зубы бросил: - А ну, валите отсюда! Живо! Но сцепившиеся девчонки не слышали зловещего голоса. Они продолжали возиться у машины. Внезапно одна поскользнулась, чем не преминула воспользоваться вторая. Она рьяно ухватила соперницу за волосы и стала нещадно бить головой о дверцу. - Сука! Мразь! Вздумала сеструху мою трахнуть? Лесбиянка чёртова! Удав бросил взгляд на дерущихся, распахнул дверцу: - А ну, вон отсюда, курвы! Девчонки в ужасе прыснули от машины. Удав глянул в строну жертвы. Проспера в очереди не было. Его не было нигде. Киллер еще раз обежал взглядом площадь. Пусто! Внезапно шея ощутила тонкий холодок стали, заточенной до бритвенного состояния. В следующий момент мир для киллера померк. Проспер ловко прижал голову жертвы к груди, избегая кровавых брызг, и столкнул труп коллеги под руль. - Эх, Удав... Подвела тебя страсть к дамам кривой ориентации, - устало констатировал Проспер. И тут кашляющий динамик огласил вокзал. Услыхав знакомый номер, киллер в отставке заспешил к поезду. В голове крутилась непривычная фраза: “Надеюсь, это последний...” *** Алёшка медленно открыл глаза. Тягостное пробуждение нанесло очередной удар разочарования. Как он мечтал вечером, что спокойно сдохнет во сне... Но мечты тают. Тают как дым. Но только не бесследно. От них надолго в душе остается боль. Алёшка прекрасно понимал, что боль постепенно переплавится в тоску, а та со временем станет привычной. Но душа к доводам разума была глуха. Он вялым кулём свалился с кровати. Лежать на полу было неудобно. Но это нисколько не трогало. Напротив, он в снова представил себя трупом. Ему в очередной раз захотелось выброситься из окна. Алексей в мельчайших подробностях сотни раз перебирал, как это случится. В мечтах не было ни страха, ни боли. Он видел себя, падающим на асфальт словно тряпичная кукла. С мягким чавканьем лопнет голова, побегут кровавые потоки... И придёт она... Она будет рыдать и обнимать его... Ради этих мгновений Алешка запросто отказался бы от жизни. Но останавливала простая мысль, что ничего этого он попросту не увидит. Но не это было самое страшное. Настоящим кошмаром было неумолимое понимание, что она никогда не придёт к его телу. И даже не огорчится... Как глупо ждать слёз от той, которой на тебя плевать. Да и кому ты, вчерашний студент, нужен? Ни денег, ни связей... Алексей, лежал у кровати. Глаза бесцельно обшаривали комнату. Внезапно взгляд упал на мелкое крошево подарков-безделушек от когда-то любящей и всё еще любимой, на свежие обои, уже заляпанные чем-то бурым. Алексей напрягся. Да, да... Разбил в кровь кулаки... Ему стало невыносимо стыдно перед матерью, которая месяц назад сама сделала ремонт. Он взвыл от горечи. И в этом была и боль души, и жалость к себе, и муки совести... Сердце непривычно закололо. И душевная тоска разом попятилась перед слабой тенью реальной опасности. Алексей срывающимся голосом простонал: “Господи! Ну, неужели мне нельзя просто быть счастливым и жить, как все? За что мне эти муки?” Ответа не было. Сердце отпустило, но тут же по спине потянуло сквозняком. Легко подхватывающий любую хворь Алексей с трудом поднялся. “Так! Надо успокоиться. А то реально загнусь”. Это нехитрое умозаключение отрезвило. И внезапно он увидел выход - надо оборвать всё, что напоминает о ней. Всё! Но ведь... Всё, всё, что окружает, несёт в себе воспоминания... “Точно! Надо уехать. Сегодня же! Нет! Сейчас же! Дядька давно звал. Что там он говорил? Девчонок у них много? Отлично!” И Алексей, распахнув шифоньер, остервенело начал бросать одежду в сумку. *** Геннадий Семёнович выключил телевизор и некоторое время озадаченно крутил в руке пульт. Ожидаемой тишины не наблюдалось. Из отдалённой кухни неслась дёрганная мелодия, пересыпаемая завываниями существа непонятного пола. Геннадий Семёнович выпрямился и направился на звук. Приоткрыв дверь, он раздражённо уставился на супругу. Тридцатилетняя красавица танцевала под невозможный вой, называемый по странной прихоти теперешней молодёжи музыкой. - Слушай! Ну, сколько можно? Уже уши лопаются от этого визга. Как ты сама это выносишь? Это ж аудиопонос в чистом виде! Ты же знаешь, что я этого не выношу! Супруга испуганно ойкнула, выключила музыкальный центр и смущённо обернулась. - Гена, прости. Я забыла, что ты дома. Ну, мне же тоже иногда хочется послушать... Геннадий Семёнович со злостью хлопнул дверью. Отвыкший бывать дома в дневное время начинающий пенсионер вздрогнул увидев незнакомый силуэт в огромном зеркале. Увиденное лишь добавило огорчений. Некогда атлетичная фигура расплылась, и в ней явственно угадывались очертания привычного кресла. “Мда... С нынешним домоседством вообще превращусь в чёрт знает что!” Окончательно испортив себе настроение, Геннадий Семёнович добрёл до своего домашнего кабинета. Опустившись в кресло, глава семьи уставился на стеллажи любимой библиотеки. Там теснились и редкие фолианты “времен очаковских и покоренья Крыма”, и собрания сочинений, изданные десятилетия назад, и тома зарубежных классиков, и книги с автографами любезных авторов... Оглядев это монументальное скопление мудрости, Геннадий Семёнович шумно вздохнул. Осточертевшая тишина и спокойствие убивало. В который раз в голове прозвенела мысль, что ржавчина скорее сожрёт, чем работа. Он готов был взвыть от ощущения собственной ненужности. Но внезапно по ушам резанул душераздирающий вопль. Глава семьи тут же рванулся в комнату сына. Его наследник от первого брака, гостящий вторую неделю, виновато прогундосил: - Прости. Забыл переключить на наушники... И тут же отгородился от пышущего яростью предка. На огромном мониторе развернулось поле сражения, по которому виртуальный герой уже нёсся с автоматом наперевес. Открывший было рот для новой порции нравоучений Геннадий Семёнович внезапно замолк и уставился на лихую перестрелку. Несколько минут он заворожённо следил за перипетиями компьютерного сражения. Потом вышел, тихо прикрыв дверь. Осознание собственной старости ударило в очередной раз. Совершенно не к стати припомнилось, что когда-то мечтал стать офицером... Запершись в своём кабинете, Геннадий Семёнович впервые испытал чувство жалости к себе. И только ощутив, как по щеке сбежала слеза, резко вскочил, шарахнул кулаком по столу и, непривычно выругавшись матом, громогласно заявил: - Всё! Еду к брату! Буду жрать водку и палить из ружья! *** Мерзкий дребезг звонка аж подбросил спящих. Автоматически бросив взгляд на циферблат, Михаил вскочил и начал в полутьме судорожно искать одежду. Ещё не полностью проснувшийся мозг с трудом контролировал тело, и человек то и дело натыкался на мебель и ронял предметы обстановки. - Миша, ну почему так рано опять, а? - томный голос просто сочился страстью и нежностью. Но человек даже не оглянулся на потягивающуюся в постели женщину. Матерясь, завязывал шнурки и одновременно пытался звонить по мобильнику. Женщина с грацией пантеры перебралась поближе, изящные руки обвили Михаила. Но объект её посягательств уже вовсю орал в телефон и дергаными движениями пытался застегнуть рубашку и скинуть блуждающие по телу руки любовницы. Наконец прорвавшись к двери, Михаил бросил: - Пока, Катька. Позвоню! - и стремительно загремел вниз по лестнице.