Падший уже развернулся, чтобы идти за ним, и в этот момент услышал за спиной напряженный голос Трамара:
— Кайтош! Прошу, возьми меня к себе! Я отличный воин! Буду полезен!
Прищурившись, Кайтош начал критически изучать неожиданно возникшего добровольца. Больше всего его удивляло это неожиданное рвение у совершенно незнакомого ему демона.
А тот, ободрённый его молчаливым вниманием, продолжил, уже увереннее:
— Я только отпрошусь у мамы! Она обязательно согласится! И сразу приду к тебе, в любой мир!
Падший поперхнулся, и едва не начал орать на этого шутника, как услышал в менталке голос присоединившегося к ним Виста:
«Тош. На Гардаре культ матери. Для него это нормально. А бойцы они действительно отличные, несмотря на невысокий рост. Одни из сильнейших среди демонов»
«Вист. В Бездну! Какого… этот сильнейший демон рвется под мою руку? Да ещё и ест меня глазами? Я его в первый раз вижу! Ты бы видел, как он передо мной расшаркивался! Ттьма!»
«Ты прав. В этом нужно разобраться. Тем более, соглашайся»
Обреченно покачав головой, Кайтош мрачно буркнул:
— Ни испытательном сроке. Скажешь Калиду, он приведёт.
И ушёл в «Рубеж», отмахнувшись от восторженных благодарностей Трамара.
А на взлётную уже стремительно выскочила Ри и завертела по сторонам кудрявой головой:
— Ой, Вист, привет! А Тош где? Голос слышала!
— На Сферу ушёл, только что.
— Мэй, ты уже вернулся? — Ри бросилась к эльфу. — Принёс?
— Разумеется, — спокойно ответил эльф. — Зови айветту.
— Милка! — звонко завопила Ри.
Из темноты блеснули круглые глаза. И тушка айветты неспешно прошествовала на взлётную.
— А получится? — тихо и жалобно поинтересовалась Ри. — Может Тоша подождать?
— Ри! — покачал головой эльф. — Чего ты боишься? Вист лично тебя подстрахует. Да, грандмастер?
— Так! Что тут за балаган? А? Хха!
— Цербер! А как мне Тиарра позвать? Я ещё не умею! — пискнула Ри. — Он мне очень нужен! Мне страшно!
— Ох, учить тебя ещё и учить, мелкая, — заворчал асс. — Да летит уже! Запомни, Тиарр всегда почувствует, когда он тебе действительно нужен! Душой!
Из разрыва вынырнул свирепый асс в полной боевой.
— Получите! Распишитесь! — расхохотался Цербер.
Наконец, разобрались. Успокоенная Ри стояла и ждала, пока Мэй выдергивал из крыльев айветты самые длинные, маховые перья. Милка позволяла, пофыркивая для порядка. Обрастала она тут же, на глазах.
Мэй обмакнул их в таинственный бальзам, похожий на тот, что давал пить Ри все последние дни. И небрежным жестом швырнул в пропасть.
Резко выкрикнул:
— Давай!
Ри заглянула вниз, в пустоту. У самого дна мелькали крылья асса. Тиарр взялся лично страховать свою шаа.
— Ри! — поторопил Мэй.
— Да! — она торопливо выбросила крылышки, по прежнему совсем детские, маленькие. И храбро сделала шаг вперед!
В то же мгновение ощутила, как её крылья зашелестели, взерошились! Со всех сторон к ней летели пестрые перья айветты, притягиваясь, облепляя собственные, ощутимо увеличивая вес крыльев! Ри ещё падала, но скорость уже замедлялась. И тогда она решилась. Взмахнула крыльями. Они удержали… Они удержали её!!
Она полетела. Сама.
И её тут же сшибли, закружили, закувыркали в воздухе!
— Без меня летаешь, рыжик? — родной, насмешливый голос, скрывающий волнение. — Давай вместе.
— Давай вместе!
А со взлётной на них задумчиво смотрел Вист. И вспоминал глубокий, сильный голос Видящего:
— «В этом вся его судьба. Он будет балансировать на самом краю, на грани света и тьмы, добра и зла, удачно совмещая свет и тень. И с каждым разом у него это будет получаться всё лучше. Знаю, ты веришь Кайтошу. Правильно делаешь. Пожалуй, он единственный, кто при необходимости сможет оттащить от края кого угодно. В нем слишком много тьмы. И это, как ни странно, очень хорошо. Если он и дальше сможет её контролировать»
Именно так ответил ему мудрый дракон в ответ на его прямой вопрос.
А о чем он, по обыкновению, умолчал?
Темные коридоры, сложенные из лавового камня. Какая ирония Богов. В мире ангелов тюрьма больше всего напоминала ему казематы Катарении. В отличие от Мира Четырёх Звёзд. Там было светлее. И вообще.
Там он думал, что всё. Сгниёт. Думал, что очередная камера и наручники станут его последним пристанищем. Боялся этого. И, в то же время, ждал. С нетерпением. Как избавления от мучительных воспоминаний и не менее мучительных снов наяву.
И он орал, орал в голос, чтобы не слышать те, другие голоса в собственной голове! Которые снова пришли выворачивать наизнанку жалкие ошмётки его души.