— Тебя как звать, афиненок?
— Леонтиск, — выдавил Леонтиск, не зная, реагировать на слово «афиненок» как на оскорбление, или лучше не стоит.
— Ишь ты, Львенок, — усмехнулся ирен. — А, по-моему, ты больше похож на крысенка.
— Я… я… — задохнулся от возмущения Леонтиск.
— Хватай свой узелок и топай за мной, — равнодушно прервал его Агесилай и повернулся спиной.
Пальцы Леонтиска сжались в кулаки. Он яростно пнул кучку щебня, лежавшую на дороге, камешки забарабанили по земле вокруг ирена.
— Иди куда хочешь! Сам ты крыса! — стратег Никистрат с малых лет учил сына не терпеть оскорблений ни от кого, даже от старших по возрасту и более сильных мальчишек. А учитель Филострат твердил, что вся дальнейшая жизнь мальчика в агеле будет зависеть от того, как он себя поставит с первых минут своего в ней пребывания.
— Чего? — ирен недоуменно оглянулся, брови его грозно сошлись к переносице. — Ах ты, сопливый…
«В драке бей первым, не жди, когда ударят тебя!» — всегда говорил отец. Но в этот раз Леонтиск не успел даже поднять руки . Агесилай внезапно оказался совсем близко, перед глазами мелькнуло, потом левая скула внезапно онемела, а земля скакнула из-под ног. Леонтиск проехал локтем по камням, разодрав кожу, попытался перевернуться на живот, но резкий удар под ребра (не иначе, носком сандалия) заставил его сложиться пополам, хватая воздух ртом. Из глаз брызнули слезы.
Новых ударов не последовало.
— Встать, крысенок! — голос ирена выражал скорее утомление, чем злобу.
Закусив губу, изо всех сил стараясь не зареветь, Леонтиск перевернулся, поднялся на ноги. Исподлобья посмотрел на ирена, на ухмыляющиеся лица других мальчишек, шмыгнул носом, в котором вдруг стало слишком сыро.
— Еще раз посмеешь ослушаться, получишь по-настоящему, — не повышая голоса проговорил Агесилай. — А сейчас, повторяю, бери мешок и следуй за мной.
На этот раз Леонтиск почел за лучшее подчиниться. Глаза нестерпимо щипало, в горле застрял горький комок. В мечтах Леонтиск совсем по-другому рисовал себе первую встречу с военной школой, и то, что произошло, наполнило его грудь горькой обидой…
— Это тот самый Агесилай… — брови Эльпиники удивленно изогнулись.
— Он самый, сын Агида. Нынешний царь Лакедемона, принявший диадему после смерти отца шесть лет назад. По закону Ликурга дети царей воспитываются вместе с детьми прочих граждан в агеле.
— Ты хочешь сказать, что древние законы соблюдаются в Спарте до наших дней?
— Не все. Что-то отменило время, что-то настоятельно попросили упразднить «добрые друзья» Греции — римляне и македоняне. Но в том, что касается воспитания детей, старинные законы спартанцев практически не претерпели изменений… Рассказывать дальше, или устала?
— Рассказывай, не хитри.
С трех сторон плац окружали стоявшие в несколько рядов длинные деревянные бараки. Сначала Леонтиск подумал, что это конюшни, по крайней мере, именно подобным образом выглядел сарай для лошадей в деревенской усадьбе отца. Однако жестокосердный ирен поспешил разубедить его в этом благом заблуждении.
— Здесь, афиненок, ты теперь будешь жить. Вместе со всеми. Наверное, это не похоже на дом твоего богатого папочки, но придется привыкнуть.
Они прошли через широкий проем двустворчатой двери. В нос ударил запах прелой соломы. Солнечный свет, пробиваясь сквозь многочисленные щели в неплотно пригнанных досках крыши, расчертил все помещение длинными параллельными полосками. Слева и справа от двери стояло несколько низких деревянных лож, застеленных каким-то тряпьем. Все остальное пространство барака было заполнено совершенно одинаковыми лежаками из соломы и сухого тростника.
Сначала Леонтиск подумал, что спартанец над ним издевается. Это ведь место если не для скота, то для самых грязных полевых рабов! Однако на лице ирена не было и тени насмешки.
— Твое место будет вон там, третье от угла. «Птенец», занимавший его, покалечился, и не сможет больше быть воином.
Леонтиск угрюмо кивнул. Он не собирался заговаривать с этим гадом, и тем более задавать ему вопросы.
— Бросай свой узел и выходи за мной. Твое обучение начинается немедленно, — в тоне Агесилая проскользнули нотки нетерпения. Видимо, даже такая короткая экскурсия с новичком утомила ирена.
Леонтиск послушался. Через минуту он стоял перед шеренгой пристально разглядывавших его мальчиков-учеников, «птенцов», как их здесь называли. Многие взгляды светились издевкой. Памятуя об экзекуции, произошедшей несколько минут назад, этому можно было не удивляться. Другие ограничивались простым мальчишеским любопытством. Были и такие, что выражали искреннее сочувствие. Все это Леонтиск ощущал только наполовину. Став объектом внимания такого количества людей — а мальчишек в отряде было не менее сотни — он впал в какое-то сомнамбулическое состояние, близкое к опьянению.
— Это — ваш новый товарищ, «птенцы». Звать его Леонтиск, он прибыл к нам из Афин, — громким командирским голосом объявил Агесилай, стоявший в двух шагах слева от Леонтиска, заложив руки за спину. При этом трицепсы на предплечьях ирена внушительно вздулись. — Одна из трех эноматий вашего лоха примет его к себе. Мне все равно, которая.
Несколько мгновений Агесилай раздумывал, наморщив лоб.
— Может, по желанию? — проговорил он, наконец. И уже тверже. — Эномархи, кто-нибудь хочет взять к себе нежного, вскормленного мамкиными сладостями афиненка?
Грохнул смех. Потом из рядов мальчишек выступил долговязый, дерзкого вида отрок со смазливым скуластым лицом и длинными, ниже плеч, темно-медными волосами. На вид ему было лет восемь-девять.
— Давай его мне, брат, — прокричал Рыжий, как его мгновенно окрестил про себя Леонтиск. Развязный тон этого выскочки ему сразу не понравился. — Теперь, когда Небид переломал ноги, некому стирать мне хитон и починять сандалии!
Несколько человек за спиной Рыжего с готовностью гоготнули.
— Авоэ, Леотихид, а ты не подумал, что двух львов в одной эноматии будет многовато? — Агесилай проговорил это ровным тоном, но шеренги мальчишек взорвались от смеха.
Рыжий Леотихид ничуть не смутился.
— Клянусь Афиной, сейчас мы и проверим, львенок это или мышь с именем льва! — воскликнул он. — Посмотрим в Круге Братства!
— Не возражаю, — кивнул большой головой Агесилай и обернулся к Леонтиску. — Круг Братства, афиненок, это спартанский ритуал, который проходит каждый новичок, прежде чем его примут в братство-эноматию. Ты должен сразиться с каждым из тридцати будущих товарищей. Как «птенцы», вы будете биться обычными тренировочными мечами, до первой крови — ссадины или царапины. Тебе понятно?
— Да, — процедил в ответ Леонтиск.
— «Да» отвечает ма…
— Так точно.
— Хм, — ирен поглядел на дерзкого сопляка, раздумывая, дать ему тумака или нет. Решив, что не стоит, бросил: «Тогда приступайте», отступил назад и сел прямо на землю, приготовившись смотреть поединки. Две трети «птенцов» последовали его примеру, рассевшись по краю невидимого круга, в котором осталась эноматия Леотихида и юный новичок-афинянин.
— Эноматия, лох — это подразделения войска?
Девушка морщила лоб с таким умным видом, что Леонтиск рассмеялся.
— Абсолютно верно. В агеле эфебов подразделение такое же, как в самом спартанском войске, и более того — обычно воинское соединение, образованное из шестилетних мальцов, остается неизменным до самого конца обучения, когда юношам исполняется восемнадцать лет, и в том же составе включается в армию государства. Самая большая войсковая единица у лакедемонян — так называемый отряд, пять тысяч воинов.
— Ого! И сколько у Спарты таких отрядов? Десять, пятнадцать?