— Именно так, наследник. С моим шпионом в стане Агиадов. А так же со шпионом Агиадов в нашем стане.
— Что-о? — брови Лиха поползли вверх. — Каким еще…
Мелеагр довольно улыбнулся.
— Еще неделю назад я поговорил с твоей челядью, наследник, и выяснил, что Агиады не оставляют своих попыток заставить кого-нибудь из домашних работать на них. Тогда я попросил одного из невольников сделать вид, что он не против такого сотрудничества, и через него всю неделю подкармливал Леотихида кое-какой информацией, которую он мог бы проверить и выяснить ее правдивость. Я знал, что это пригодится, клянусь богами!
— Хм, но почему я ничего об этом не знаю? — нахмурился Пирр. — Этот раб должен был немедля сообщить мне, своему господину… Как его имя?
Мелеагр поднял руки ладонями вперед.
— Прошу тебя, наследник… Он порывался побежать к тебе, и мне с трудом удалось убедить его не делать этого — в целях сохранения тайны. Единственный человек, посвященный в нее — это уважаемая хозяйка дома, госпожа Арита, и она дала на это свое согласие. Не наказывай невольника, царевич. Он верен дому Эврипонтидов и только с его помощью мне удалось ввести в заблуждение пройдоху элименарха.
— Да будет так, — царственно кивнул Пирр. — Я не буду пока спрашивать имя этого человека, и награжу его, если останусь в живых. Если нет, пусть его наградит Орест. Итак, Агиады думают, что мы попытаемся захватить Эпименида сегодня в полночь?
— Да, и твой невольник, и записка, которую доставил подосланный Галиартом мальчишка, сообщили им это время.
— Все равно я не понимаю! — Лих с силой вонзил в землю копье, которое держал в руке. — Разве они не нагонят полный двор вооруженных, чтобы устроить нам кровавую баню?
— Нет, — покачал головой Арес. — Вооруженное столкновение в центре города неминуемо повлекло бы за собой расследование и наверняка — допрос самого Эпименида подчиненными верховного судьи, эфора Фебида. Мы рассчитывали на то, что Агиады побоятся шума, и, не уверенные в Эпимениде, не захотят отдавать его в лапы ищейкам — мало ли что он запоет, избавившись от опеки головорезов Леотихида? Более вероятно было предположить, что Эпименида попытаются убить и свалить это на нас.
— Говно навоза не слаще! — вскричал Феникс. — Зачем же мы тогда сообщили им день, когда заявимся? Не для того ли, чтобы им было легче обвинить нас?
— Мы сообщили им не только день, но и час, — спокойно отвечал Мелеагр. — Они будут ждать нас в полночь, а мы заявимся на два часа раньше, как раз вовремя, чтобы спасти Эпименида.
— Откуда тебе знать, когда они собираются мочить Эпименида? — конопатое лицо Феникса сделалось жестким. — Не заврался ли ты, хитрован?
— Командир, а ведь Феникс дело говорит, — Лих повернул свой острый профиль к Пирру. — Не попахивает ли тут изменой? Кто знает что-то об этом деле, кроме господина Ареса, который ходит в наших друзьях без году неделя? Не слишком ли быстро мы доверились этому неизвестно почему явившемуся к нам доброму волшебнику, мановением руки решающего любые задачи, знающего все и обо всех? Что, если мы отправимся прямиком в ловушку, а, командир?
— Можно, скажу я, — на холеных щеках Мелеагра выступили красные пятна, его глаза сузились. — Слишком много обвинений, так что отвечу по порядку. Откуда я знаю, когда «белые плащи» убьют Эпименида? Отвечаю — точно я этого не знаю, но догадываюсь, что сделать это они должны незадолго перед нашим появлением, иначе будет нелепостью обвинять нас в убийстве, прихватив у остывших несколько часов назад трупов. Касательно того, что я добрый волшебник, отвечать не считаю нужным, и с тем, что знаю все и обо всех, тоже не соглашусь. Быть может, я знаю поболе некоторых, потому что еще совсем недавно ведал тайными поручениями эфора Анталкида и сохранил кое-каких людей у себя на службе. Будь это не так, и не имей я этих достоинств, проку от меня было бы немного, не так ли? Так что глупо обвинять меня в том, что я стараюсь принести пользу в меру своих скромных сил. Относительно подозрения в измене ответ будет таков: я напоминаю, что собираюсь пойти в дом Эпименида вместе с вами, и если там обнаружится засада, думаю, ты в любом случае успеешь, храбрец Лих, разрубить мне голову своим мечом?
Феникс сплюнул, а Коршун закусил губу.
— Убедительно сказано, не правда ли? — Пирр шагнул вперед и встал рядом с Аресом, положив руку ему на плечо. — Я верю этому человеку, чувствую, что он говорит правду.
— И все равно слишком велик риск, — покачал головой Леонтиск. Ему уже почти нравился умный и пронырливый Мелеагр, но отмахиваться от подозрений, высказанных Лихом и Фениксом, учитывая горький опыт последних месяцев, пропитанных интригами и предательством, было бы неблагоразумно.
— Великие боги! — взорвался царевич. — У кого-то из вас есть другой план? У тебя, Леонтиск? Или ты, дружище Лих, напряг свои зеленые мозги? Если да, то выкладывайте скорее!
«Спутники» молчали.
— Напоминаю, что через четыре дня суд, на котором меня, без сомнения, признают виновным в убийстве отца, и чуть спустя солдаты Демонакта и Маханида прекрасно развлекутся, забрасывая меня камнями! Какой провал может быть хуже этого? Я слишком хорошо вас знаю, чтобы подозревать в трусости, но если кто-то хочет отказаться, авоэ, пусть уходит прямо сейчас. Клянусь богами, ни сейчас, ни после ему не будет от меня упрека.
— Команди-ир! — раздался гул обиженных голосов.
— Да, пока еще командир! — с досадой бросил Пирр. — Пока жив, я хочу сказать, и не собираюсь отправиться на тот свет только из-за того, что кое-кто из вас решил перестраховаться. И, как командир, приказываю: нужно пойти туда и захватить проклятого предателя Эпименида, чтобы он мог рассказать правду народу. А если вдруг окажется, что Мелеагр привел нас в западню, пусть будет так, как он сказал: ты, Лих, или кто другой успеет всадить ему меч в спину при любом раскладе. Или я сам, в конце концов.
— Ты сам, командир? — удивленно проговорил Тисамен.
— Разумеется, ведь я иду с вами, — легко ответил Пирр. — Хорош бы я был, если бы отправил вас биться с псами Рыжего, а сам остался отсиживаться за стенами дома. Кроме того, я хочу первым взглянуть Эпимениду в глаза.
На этот раз шум протестующих голосов был куда более громким и дружным.
— Ты не можешь идти, — подвел черту Лих. — Мы и так слишком многим рискуем. Если это ловушка, Агиады опи саются от радости. Они убьют тебя и заявят, что сделали это, защищаясь. И не нужно будет никакого суда.
— Хватит болтать! — дернул головой Пирр. — Я уже сказал, что иду.
— Нет, — прозвучал из-за его спины свирепый рык. Все обернулись на Иамида.
— Эфоры постановили, что ты не смеешь покидать своего дома, — продолжал номарг. — И ты поклялся, что не сделаешь этого.
— Наследник дал клятву под давлением, — скривился Мелеагр. — Стало быть, обязательство не может считаться истинным.
— Речи лжеца! Клятва есть клятва, и государь Агесилай поручил мне проследить за тем, чтобы она не была нарушена. И, клянусь богами, я исполню приказ! Хватит с меня и того, что я каждый день слушаю ваши изменнические речи.
Лих обнажил в оскале острые зубы.
— Никто не сможет удержать Эврипонтида, если он решил идти.
— Я смогу, можешь не сомневаться, — Иамид расправил широченные плечи.
— Если будет нужно, мы изрубим тебя в куски, — медленно произнес Коршун. — Ты один, а нас десятеро.
— Половину из вас я смогу забрать с собой! — проскрежетал гиппагрет, обнажая меч и отбрасывая в сторону ножны. — И некому будет идти к Эпимениду. Ну же, давайте!
«Спутники», глянув на царевича, сжали челюсти и, подняв копья, стали окружать номарга полукольцом. Пирр остановил их, подняв руку. Несколько мгновений невысокий крепкоплечий Эврипонтид и могучий номарг пристально смотрели друг другу в глаза. Затем Пирр разжал стиснутые губы.
— Остановитесь, спорить не о чем. Эврипонтиды не дают ложных клятв. Благодарю гиппагрета, за напоминание о долге, который я обязан соблюсти. Идемте в дом. Солнце клонится к закату, а нам еще многое нужно обсудить.