По пути к особняку все напряженно молчали.
— Итак, у нас семь белых плащей. Остались после того как мы прижучили леотихидовских в ту ночь, — помните? — когда они шли топить какого-то бедолагу, — Лих говорил увлеченно, уже, казалось, позабыв, что выступал против плана Мелеагра. — То есть идем мы семеро: я, Тисамен, Феникс, Леонтиск, Галиарт, Ион…
— И я! — радостно вскрикнул Аркесил.
— Нет, не ты, а господин Мелеагр, — усмехнулся Пирр. — Ты, Аркесил, заслужил более почетное и ответственное задание.
Аркесил с подозрением поглядел на царевича. Леонтиск знал, что в последнее время навязчивой идеей друга стало, что все остальные считают его неполноценным из-за потерянной ноги.
— Как только сядет солнце, эта семерка подходит к дому Эпименида, снимает охрану и входит внутрь. Ты, Аркесил, будешь стоять в ближайшем переулке с конем в поводу. Если случится что-то непредвиденное, или если они не выйдут через четверть часа с Эпименидом, ты прыгаешь в седло и скачешь к полемарху Брасиду. Пусть немедленно пришлет на помощь сколько возможно солдат и явится сам. Это единственный человек, который сможет нам помочь, если в доме засада. Насчет остальных наших сторонников я, увы, не уверен, за исключением, быть может, стратега Никомаха, но у него в данный момент нет воинов в подчинении.
Мелеагр вздохнул.
— Я бы не был вполне уверен, что и полемарх захочет лезть в это грязное дело. Его положение и так неустойчиво; как бы он не призадумался, стоит ли усугублять его. Боюсь, если в доме западня, нам всем конец. По крайней мере, мне, — с гримасой добавил он, глянув на Лиха. Тот отвернулся.
— Не тебе судить о полемархе Брасиде, перебежчик! — возмутился Гермоген. — Он — настоящий спартанец, и будет предан до конца тем, кому присягнул. Не то, что ты.
Пирр глянул на секретаря так, что тот немедленно замолчал.
— Если в доме будет засада, мы забаррикадируемся в какой-нибудь комнате. С час, думаю, продержимся, — сказал Ион.
— Сутки! — Феникс хлопнул кулаком правой руки по ладони левой.
— Четверть часа, — пожал плечом Галиарт.
— Но если придется худо, сдавайтесь без сомнений. Они не посмеют просто перерезать вам глотки, — посоветовал Гермоген.
— Да уж… — хмыкнул Лих.
— Одним словом, жизнь друзей будет зависеть от быстроты твоего коня, Аркесил, — подвел черту Пирр.
Аркесил кивнул, удовлетворенный. Доверенная ему миссия была даже слишком ответственной — для калеки.
— А от полемарха ты поскачешь прямо ко мне, — вперив желтый взгляд в олимпионика, обронил Пирр. — Тогда, боюсь, мне придется принять экстраординарные меры и, возможно, прослыть клятвопреступником.
— Из дома ты не выйдешь, — дернул щекой гиппагрет.
— Будьте уверены — я не оставлю вас в несчастье, друзья, — как будто не слыша его, продолжал Пирр. — И буду с вами до самой смерти.
Леонтиск быстро опустил глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Остальные тоже выглядели расстрогаными.
— Клянусь богами, мы слишком много говорим о дурном, — прервал неловкую паузу Мелеагр. — Я уверен, что все пройдет в соответствии с планом: мы внезапно врываемся, забираем Эпименида и, если нужно, членов его семьи, и так же быстро уходим. Останется только ночь продержаться, а утром лафиропол, я уверен, будет готов сделать заявление перед геронтами.
— Будет, будет, — пробормотал Лих.
— Твоими бы устами мед пить, советник Мелеагр, — усмехнулся Пирр, вставая. — Ну, друзья, до вашего выхода осталось два часа. Самое время подкрепиться перед опасным делом. Идемте, тетка Арита уже должна была распорядиться насчет ужина.
Выйдя на парадное крыльцо дома Эпименида, Эвном нетерпеливо поглядел на небо. До захода солнца, времени, назначенного Леотихидом для убийства хозяина особняка и его семьи, осталось часа полтора. Долго еще ждать, однако, а скука меж тем неимоверная. Играть в кости с дежурившими в андроне Ипполитом и Харилаем ему только что расхотелось — после того, как Ипполит, везунчик шпоканный, «облегчил» начальника на добрую треть будущего жалования. «Против судьбы не попрешь», — с досадой сплюнул Эвном, вставая из-за стола. Направляясь к выходу, он был уверен, что Ипполит, хамская рожа, нагло лыбится ему вслед. Сын козла, надо бы придумать ему поручение погрязнее…
Проигранных денег было жаль. Именно о них печалился бравый подручный Полиада, начальника «белых плащей», стоя на крыльце и глядя на медленно спускавшееся к горам солнце. Предстоящее смертоубийство, напротив, совершенно не трогало грубой души эномарха. Раз элименарх приказал, они без сомнений отправят к Аиду плюгавого старикана, его тупую толстую жену и десяток рабов. И дочку, разумеется… Хм, дочку…
В голове Эвнома яркой вспышкой возникла замечательная идея, способная свести на нет неприятный осадок от проигрыша. Дочка! И как он раньше об этом не подумал? Худосочная она, конечно, и плоская, как доска, да и личиком больше походит на крысу-переростка. Совершенно не похожа на двух сестер-красоток, которых они с парнями так замечательно «прочистили» тогда в охотничьем домике. Их даже кончать жалко было, он сам целых два дня после этого переживал. Но выбирать поручения, увы, не приходится — и сегодня, и впредь все будет решать начальство. Однако убивать молодую девицу, не оприходовав ее, было, по твердому убеждению Эвнома, величайшим расточительством. Эномарх еще раз глянул на солнце. Отлично, он еще успеет побаловаться и выполнить задание стратега точно в срок. Решительно выдохнув, Эвном решительно вошел в дом.
— Следите за входом! — грозно рявкнул он на пристроившихся за столом товарищей, проходя мимо. Они проводили его понимающими взглядами — проигрался эномарх, вот и бесится. Какие могут быть основания для беспокойства? Кроме них троих, еще двое человек стояли у входа, и трое — у ворот, а последняя пара охраняла пленников. Остальные в течение этого дня понемногу, по одному, два человека — чтобы не привлекать внимания — покидали особняк. Но те десятеро, которые оставались сейчас, должны были уйти из дома лишь после убийства его хозяев.
Идя по коридору к кладовым, Эвном придумал дополнительное развлечение. А что, если взять эту худую сучку на глазах у ее предков? Пусть старикан позабавится перед путешествием в Аид, а то он квелый какой-то, а последние три дня, после смерти щенков, и вовсе как неживой. Да и самому Эвному приятно будет блеснуть перед зрителями — и нешуточными размерами «инструмента», и безудержной фантазией, которой он славился в развратных утехах. Да, быть посему. Идея — золото!
Настроение эномарха еще больше поднялось. Как и его могучий жезл, уже стоявший навытяжку в предвкушении веселья.
— Как они, Ификрат? — спросил Эвном у старшего из двух охранников, при виде командира отлипших от стены и вставших навытяжку. Вольности эномарх позволял только Харилаю и Ипполиту, своим старым товарищам по агеле. Все остальные у него ходили по струнке.
— Все в порядке, эномарх. Хозяин молчит, а бабы иногда воют. Старшая сказала, что хочет в уборную, но я ей велел, чтоб сливала на пол.
— Щас она у меня еще и обделается от радости, курва старая, — ухмыльнулся Эвном. — Открывай! И хозяина тоже, хочу им праздник небольшой устроить.
Солдаты послушно зазвенели ключами. Эпименид, в неопрятной одежде, с покрытыми колючей щетиной щеками и покрасневшими, слезящимися глазами, выступил в коридор и затравленно поглядел на эномарха. Женщины и вовсе побоялись выходить: забившись в угол, вцепившись друг в друга, они рыдали и просили о милосердии. Ификрату пришлось, схватив за волосы, вытащить их обеих в коридор.
— Офицер, прошу тебя… — сделал шаг вперед Эпименид, но стоявший сзади стражник грубо схватил его за ворот и дернул назад.
— Отведите всех вон в ту комнату, с окном, — велел Эвном. — Этого и старуху привяжите к стульям, а девку… девку привязывать не надо.
Ификрат, знавший слабость командира, понимающе ухмыльнулся. Супруга Эпименида истерично закричала, и, упав на колени, принялась причитать, чтобы Клеобулиду не трогали. Девица тоже пробовала что-то пищать, но Ификрат, не обращая внимания, потащил их обеих, как держал, за волосы, в указанную комнату. Хозяин дома, подталкиваемый рукоятью меча в спину, кусая губы, побрел следом. Замыкал шествие Эвном. Не в силах сдержать возбуждения, он сжимал и разжимал кулаки. Нет, день не потерян. Будет потеха, будет!