— Эге, ребята, да он же одноногий! — заржал второй, пнув валявшийся на земле костыль.
Просочившегося в грудь воздуха Аркесилу хватило, чтобы кратко описать, что он думает о «белых плащах» и ублюдке Леотихиде в частности. А они были именно «белыми плащами», не номаргами, и олимпионик подумал, что ему повезло.
Это была ошибка. Они накинулись на него, как голодные псы на кусок мяса. Били твердыми подошвами и носами военных сапогов-эндромидов, жестоко, не разбираясь — по животу, ребрам, голове, больной ноге. Аркесил, ослепший и оглохший под градом обжигающих ударов, ползал на четвереньках, пытаясь встать на ноги и ответить — хотя бы раз, хотя бы одному. Но сделать это не удавалось — очередной пинок валил его на землю. Наконец, он нащупал руками отшлифованный конус протеза и наугад ткнул им вверх. Попал — раздался вскрик боли и ругань. Протез тут же вырвали у Аркесила из рук и принялись дубасить им по плечам и спине. Храбрец был уже на пороге того, чтобы провалиться в спасительное болото беспамятства, но тут, как всегда, внезапно, избиение прекратилось. Некоторое время он еще лежал, приходя в себя, потом с трудом раскрыл глаза и потряс головой, чтобы прогнать бесновавшуюся в голове какофонию.
— …делаете? Как вы смеете творить беззаконие, да еще перед домом эфора? Или вы полагаете, что заход солнца дает право на бесчинство? — глухой голос принадлежал молодому мужчине. В ушах шумело, но Аркесил готов был поклясться, что голос знакомый. Просто вечер знакомых голосов, да и только.
— Успокойся, приятель, мы просто решили проучить эту шельму, — развязно отвечал один из «белых». — Играл утяжеленными плутовскими костями, собака, представляешь? А потом хотел сбежать со всеми монетами, что вытащил из нас. Ну ничего, сейчас мы отведем его обратно, он все нам вернет. А там, клянусь Дионисом, выпьем по кувшинчику вина, помиримся, да все забудем, дело житейское! Верно я говорю, ребята?
«Ребята» охотно подтвердили.
— Плутовал он или нет, вы не смеете избивать свободного человека, — сурово проговорил спаситель Аркесила. — И если он захочет подать в суд, я выступлю свидетелем на его стороне, и вас приговорят к штрафу.
Сказанное «белым плащам» вовсе понравилось.
— Эй, да полно тебе кипятиться! Какой суд, какой штраф? Мы заберем его домой, и всех делов-то… Это ж мой кузен, свои мы люди, и меж собой сами разберемся, клянусь Дионисом. А ты, добрый человек, шел бы спать, не вмешивался. Эй, ребята, тащите шельмеца к лошади, щас…
— Никуда он с вами не поедет, — Аркесил еще не узнал этого голоса, но уже готов был признаться его обладателю в своей вечной признательности. Правда, сделать это пока не получалось: язык слушался его так же плохо, как отбитые конечности. — Не внушаете вы мне доверия, ночные разбойнички. Кто знает, кто вы такие? А ну-ка, назовите мне ваш отряд и чин, живо!
«Белые» расхохотались, тихо и злобно.
— Отряд и чин, говоришь? Может, тебе еще и выпить поставить? — ехидно осведомился тот, что говорил больше всех.
— И бабу привести! — хихикнул второй.
— Ладно, парни, некогда возиться с этим придурком, — подал голос третий. — Забирайте мясо и поедем, нас уже ждут.
Крепкие руки подхватили Аркесила за подмышки и резко — аж голова запрокинулась — поставили на ноги. Вернее, на ногу.
— Уроды, — сумел выдавить олимпионик. Ободренный таким успехом, он собрался попросить обладателя знакомого голоса о помощи, когда тот решительно шагнул вперед.
— Я ведь сказал, что он останется здесь! А ну, руки прочь!
— Чего-о? — руки, державшие его, действительно разжались и Аркесил, естественно, хлопнулся задницей о землю. Удар отозвался в голове удивительно сильной вспышкой боли. — Ты что, полуночник, смерти ищешь?
— Так-так, белые плащи? — спаситель, подойдя ближе, смог разглядеть в темноте их одежду. — Отряд телохранителей элименарха Леотихида? Что здесь происходит, во имя богов?
— Убийство, — хмыкнул старший из «белых». — Парни, вы меня поняли?
— Угу, — в унисон ответили «парни» и принялись обходить нового противника с двух сторон. Третий, переступив через ноги Аркесила, надвигался с фронта.
— Даже так? — удивился спаситель. — Эй, Прокл, принеси мне свой меч. И факел прихвати.
С места он не стронулся, а голос если и повысил, то совсем немного. Аркесил восхищался храбростью этого мужа, но чувствовал, что ничем не сможет помочь тому в назревавшей схватке.
«Белые плащи», обнажив мечи, наступали с трех сторон. Но в этот момент от ворот, из которых наверняка и появился ночной храбрец, подбежал привратник с ярко пылавшим факелом. Танцующий рыжий огонь осветил место действия и… заставил вооруженную троицу застыть на месте.
— Исад! — вскричали они хором.
— Исад, — сглотнул Аркесил. К горлу подкатил подозрительный комок.
— Исад, сын Фебида, — спокойно отвечал тот, принимая из рук раба меч. — И находитесь вы перед домом эфора Фебида, господа. Я еще раз спрашиваю — что здесь происходит?
Старший «белых плащей», коренастый тип средних лет с бронзовым значком декадарха на плече, нервно облизал губы.
— Стратег приказал привести к нему этого человека, храбрый Исад, и мы лишь выполняем приказ.
— Вранье, — отозвался у него из-за спины Аркесил, безуспешно шаря по земле в поисках костыля.
— Ого! — удивился Исад, увидев, кого привела судьба к порогу его дома. — Ты, Аркесил!
С кажущимся демонстративным безразличием молодой номарг прошел между «белыми плащами» и, повернувшись к ним спиной, протянул олимпионику руку и помог подняться. На месте мерзавцев Аркесил бы не торопился вонзить меч в эту открытую спину — Исад был известен способностью передвигаться молниеносно.
«Белые плащи», похоже, тоже знали об этом, и не сделали ничего, чтобы помешать молодому номаргу.
— Эй, Прокл, — кликнул тот. — Помоги гостю пройти в дом.
Аркесил охотно оперся на плечо невысокого пожилого невольника. В другой раз он бы непременно воспользовался случаем поддеть оставшихся с носом негодяев, но сейчас его мысли были заняты только друзьями, осажденными грозными противниками.
— Но, доблестный Исад, — тоскливо поглядев вслед удаляющейся добыче, декадарх сделал последнюю попытку, — мы получили приказ… мы обязаны привести данного молодого человека к элименарху.
— Этот храбрый молодой воин серьезно пострадал — не без вашей помощи — и не может никуда отправиться. Я охотно предоставлю ему убежище в стенах нашего дома. Все, что здесь произошло, выглядит весьма подозрительно: сначала ты утверждал, что он шельмует в кости, потом пытался выдать его за своего кузена, а теперь прикрываешься именем высокого магистрата.
— Это правда, элименарх ве…
— Боюсь, элименарху Леотихиду, если у него имеется желание повидать олимпионика Аркесила, сына Полигона, придется лично явиться к моему отцу. И объяснить, почему его люди посреди ночи, как разбойники, нападают на столь прославленных граждан Спарты и избивают их до полусмерти.
— Но…
— В связи с этим, — холодно продолжал номарг, — я вынужден задержать и вас, ибо был свидетелем злостного нарушения законов полиса. Прошу, сдайте ваше оружие, господа, и следуйте за мной. Вам не сделают худа и разместят в одном из помещений дома.
— Ну уж нет! — декадарх сплюнул и, с лязгом вогнав меч в ножны, круто повернулся и зашагал к лошадям. — Едем, парни, к псу их!
Двое молодых «белых плащей», не спуская с Исада настороженных взглядов, последовали приказу командира. Номарг не сделал попытки их задержать. Заметив стоявшего в отдалении конька Аркесила, молодой мечник подошел к нему. Пегий дрожал всем телом и нервно перебирал ногами. Факел снова появившегося у ворот Прокла высветил густеющий на крупе коня кровавый потек. Исад молча указал привратнику на коня и отправился в дом.
Аркесила он застал слабо отбивающимся от служанок, атакующих его с мокрыми полотенцами и тазом с теплой водой.
— Исад, во имя богов, убери их! — взмолился олимпионик.
— Они всего лишь хотят обмыть твое лицо и ссадины, — попытался успокоить гостя молодой мечник. — Клянусь молнией Зевса, ну и отделали они тебя! Чего им было нужно?