— Как это понимать, гиппагрет? — Фебид поднял свои пронзительные глаза на нависшего над ним Ясона. — Вы, может, еще и силу к нам примените?
Циклоп мрачно нахмурился, но не успел ответить — его опередил Полиад.
— Ты просто не понимаешь, уважаемый эфор, опасности, которой себя подвергаешь. Люди, засевшие в доме — это фанатики, решившие погубить себя вместе со своим обреченным на гибель лидером-Эврипонтидом. Это безумие — отдавать себя в их власть, добровольно становиться заложником этих негодяев, они готовы сейчас на любое злодейство.
Леонид улыбнулся.
— Не переживай, лохаг, мы защитим эфора, если возникнет такая необходимость. С нами Исад — какая нужна еще гарантия безопасности? А что касается злодейства… не твои ли люди менее часа назад избивали одноногого калеку у самого дома эфора?
— Так вот откуда… — Полиад прикусил язык.
— Оттуда, оттуда. Будь добр, отойди с дороги.
— Нет. Вы превратно все поняли, клянусь богами. Сейчас не время объясняться, и… нельзя входить в этот дом. Если будете упорствовать… нам придется задержать вас. Ради вашего же блага, разумеется.
— Да пошел ты… — Пирр, выступив вперед, сильно толкнул его в плечо. — Освободи дорогу, сказали! Идем, уважаемый эфор.
Арсиона закусила губу и потянула меч из ножен, но Ясон ее опередил. Могучим тычком он отшвырнул Эврипонтида назад, а вторую ладонь приставил к груди Фебида.
— Ни с места!
Эфор, опешив, отступил. Воины — и номарги, и «белые плащи», чувствуя, что обстановка накаляется, придвинулись ближе. Но тут из-за спины Леонида вышел молчавший до сих пор Исад. Пустые черные глаза остановились на Циклопе.
— Ты дотронулся до моего отца, гиппагрет, — от его ровного голоса кровь стыла в жилах.
— Ну и что? — насмешливо оскалился тот, зацепив большие пальцы рук за пояс.
— Сделай это еще раз — и я отсеку тебе руку, — так же ровно отвечал Исад.
— Что-о? Я не расслышал, рядовой? — выпучил глаза Циклоп.
— Я бы предпочел не повторять, гиппагрет, — Исад был попросту страшен. Арсиона быстро взглянула на Полиада. Нервно облизав губы, тот сделал знак и дюжина «белых плащей», выхватив мечи, окружила семерку наглецов. В ответ блеснули четыре клинка, одновременно обнаженные Пирром, Леонидом, Исадом, и — вот диво! — Иамидом.
Зловещая тишина затопила двор.
— Мечи в ножны, безумцы! — порвал ее голос Фебида. — Вы что все, с ума посходили?
— Что не ждал такой потехи, достойный Фебид? — хрипло расхохотался Пирр. — Все еще веришь в силу закона?
Циклопа колотило от ярости, он глядел только на Исада, своего подчиненного.
— Ах ты, мятежник! В карцер пойдешь! А ну, дай сюда меч, живо!
— Не ты мне давал его, чтобы забирать, гиппагрет.
— Я дал тебе плащ номарга, щенок! Ты приносил клятвы, твой долг…
— Мой долг перед отцом выше, чем перед государем, — даже при прыгающем свете факелов было видно, что Исад бледен, как мертвец. — А плащ… забери его обратно. Я не желаю служить царю, который отдает преступные приказы, и подчиняться командиру, который их выполняет.
Отстегнув свободной рукой фибулу, Исад медленно стянул с плеч черный плащ номарга и так же медленно, словно не понимая до конца того, что делает, бросил его под ноги гиппагрету. Черная ткань, струясь, опала на истоптанные плиты двора. Все остолбенели, пораженные увиденным: не было еще такого в истории Лакедемона, чтобы кто-то из отряда Трехсот желал его покинуть. Напротив, стать номаргом мечтал едва ли не каждый воин в Спарте, но в подавляющем большинстве случаев эти грезы оставались несбыточными.
Окаменев лицом, Ясон презрительно отвернулся от Исада и перевел взор своего единственного глаза на Иамида.
— А ты, Иамид, тоже хочешь скинуть свой плащ?
— С чего бы? — хрипло ответил тот. — Я — гиппагрет, как и ты, и всегда верно служил Эврипонтидам. Собираюсь служить им и впредь.
Несколько мгновений лохаги Трехсот стояли, испепеляя друг друга взглядами — мощный, почти квадратный Иамид и высокий, хотя и чуть поуже в плечах, Ясон. Геракл и Капаней.
— Ты дурак, Иамид. Круглый дурак, — зло сплюнув, Циклоп, качая головой, отошел в сторону.
— Ты что? — опешил Полиад. — Собираешься позволить им войти в дом?
— Пусть идут, — прохрипел гиппагрет. — Мне нужен приказ кого-нибудь более значительного, чем ты, малявка, чтобы взять под стражу главного из эфоров и начать резать номаргов.
Эфор и его спутники медлить не стали. Ощетинившимся клинками ежом они пробежали мимо не решившихся остановить их Полиада и Арсионы, взлетели по каменным ступенькам крыльца и через несколько мгновений исчезли в открывшейся изнутри двери. Снова послышался гул передвигаемой мебели — вход был забаррикадирован.
— Басикл! — придя в себя, каркнул Полиад, поворачиваясь к «белым плащам». Темные глаза лохага искрились от гнева.
— Командир? — декадарх, руководивший погоней за наблюдателем эврипонтидов, испуганно потупился.
— Ты сказал мне, что одноногий укрылся в каком-то доме. Почему ж ты, поганец, не упомянул, что это был дом эфора Фебида?
— Я… мы… командир…
— Урод! Так-то ты отрабатываешь повышение? Видать, оно было явно преждевременным, — выбросив руку, Красавчик содрал с плеча подчиненного значок декадарха.
— Командир!
— И два месяца без жалованья!
— Командир!!!
Ясон, наблюдавший за этим, расхохотался.
— Мамочка шлепает своих засранцев! Вот потеха.
— Проклятье! Ты хоть понимаешь, что произошло? — набросился Полиад на гиппагрета.
— Не гоношись, малыш, — процедил тот. — Я говорил тебе — нужно было нападать раньше.
— Хороши бы мы были в глазах эфора, если бы он явился в самый разгар боя! Кто знает — что бы он успел увидеть и услышать?
— Тоже верно, — гиппагрет поскреб подбородок. — Однако я уже сказал все, что хотел. Дело серьезное, и я не хотел бы попасть впросак — точно так же, как ты. Придется кому-то скакать к царю, или, на худой конец, к его братцу, чтобы выяснить, что делать дальше.
— Ты прав, клянусь богами! Арсиона! Немедленно мчи к элименарху. Сообщишь ему, что здесь произошло, и… скажи, что мы выполним любой приказ.
— Есть, — повернувшись кругом, Арсиона направилась к коню.
— Ты доверяешь такое дело бабе? — донесся до мечницы голос Циклопа, когда она уже выезжала со двора. — А вдруг по дороге ее кто-нибудь затащит в кусты?
— В этих кустах его утром и найдут — с отрезанной головой, зажатой между ног, — уверенно ответил Красавчик.
Арсиона мысленно поблагодарила его за защиту. Замечательный он парень, этот Полиад — веселый, надежный, разумный, и в мечах из первых. И к ней неравнодушен, она это знала, замечала его взгляды, чувствовала женским сердцем. Эх, при других обстоятельствах она бы не задумываясь ответила на его чувства, и они, бесспорно, были бы отличной парой… если бы не было Леотихида — сумасшедшего зеленоглазого льва, неистового, блистательного и удивительного. Того, что покорил ее мужественное сердце еще тогда, много лет назад, в сверкающем огненном кругу вышибив из нее спесь и детскую уверенность в неуязвимости. Поэтому Полиад может быть ей только другом, верным плечом и… командиром, в конце концов. Арсиона признавала превосходство Красавчика и в уме, и в искусстве гопломахии, и потому исполняла его приказы без всякого внутреннего сопротивления. Он всегда знал, что лучше делать, этот тонкогубый сукин сын. А ей больше нравилось действовать — думают пусть другие.
Горгона, поджарая белая кобыла Арсионы, летела сквозь ночной город к царскому дворцу. Редкие прохожие — припозднившиеся граждане, нищие, подгулявшие охранники ахейцев и патрули городской стражи — уступали ей середину улицы, собаки с подвыванием лаяли вслед, холодный ветер трепал волосы и лез под одежду.