Генри отпустил её локоть.
- А ты дерзкая. Ты мне нравишься, будешь моей женой?
Девушка, улыбаясь, склонила голову набок, как птичка.
- А ты быстрый. Прыткий, как козлик молодой.
Генри пригладил волосы.
- Ну, а чего? Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, зачем даром время терять?
Луиза фыркнула.
- Такой же быстрый, как и нищий? У тебя, смотрю, монет не водится ни на сапоги, ни на поженихаться по-быстрому. Где уж тебе меня женой содержать?
Генри, как мог, выпрямился.
- Полюби меня чумазым, золотце, чистым каждая возьмёт. Знаешь, как говорится, хочешь быть женой короля, выйди замуж за барона.
- Никогда не слышала такой глупой поговорки. Сам придумал?
- Нет, - соврал Генри. – Это народная мудрость. К таким вещам надо прислушиваться, так что ты обрати внимание.
- Ох, обязательно, надеюсь, наши с тобой маленькие детишки будут сыты папиной мудростью, потому что денег у него не водится даже на сапоги.
Генри покраснел.
- Однажды, я был богат, очень богат и почти уже держал в своих руках такие деньжищи, что тебе не и снились, моя прекрасноокая дева.
Луиза очень умело сделала вид, будто застеснялась комплимента.
- Почти – не считается, а уж тем более в мечтах твоих. Там ты, поди, и богат и меня видишь, а как просыпаешься, так и сапог нет, а в кулачке только твой стручок зажат.
Она достала из складок юбки веер и начала демонстративно им обмахиваться.
- И вообще, мой юный принц, вы отвлекаете меня от работы. А несчастной девушке вроде меня, некогда разводить праздные беседы, нужно работать, не покладая рук и рта.
От этих слов у Генри приятно заныло в интересном месте, а Луиза засмеялась.
- Я имела в виду выступать на сцене и зазывать народ на представление. Думать даже не хочу, что тебе там померещилось. Фу-фу-фу тебе, проказник. Ладно, я пойду. Если надумаешь приобщиться к прекрасному и всё-таки посмотреть спектакль, я живу тут неподалёку, в постоялом дворе «Мягкие лапки».
- Странное название.
- Вполне понятное – не будешь ступать там, как кошечка, на мягких лапках, отправишься с вещами на выход.
Луиза помахала ему рукой и собиралась уходить.
- Постой, золотце моё. Я тут новенький в вашем городе, ничего не знаю, может, проводишь меня?
Она окинула его ироничным взглядом.
- Я бы может и проводила, да только по тебе не скажешь, что ты и сам знаешь, куда тебе надо.
- Ты очень догадливая.
- А ты очень приставучий. Куда же тебя проводить-то?
Генри призадумался.
- Мне бы работу найти.
- Что за работу ищешь? Что умеешь?
- Да, в общем-то, ничего.
Луиза засмеялась.
- Подходяще. Может, тогда, в цех жриц любви? Будешь жрецом? Многие мужчины… Знаешь, скажем, так… играют за другую команду.
Генри передёрнуло.
- Нет уж, моя королева, спасибо, но мне моя невинность дорога, как батюшкино наследство. Мы передаем её из поколения в поколение по мужской линии.
Луиза засмеялась.
- Ладно, болтунишка, есть думаю, одно местечко, где примут в услужение даже такого растерянного цыплёнка, как ты.
Она взяла Генри под руку, что отозвалось в нём тяжелым дыханием и нервным сердцебиением, и куда-то повела. Они не спеша шли вдоль торговых рядов, когда их окликнул зазывала.
- Молодые люди, не проходите мимо! Крысы жареные, пареные, варёные, отварные и копчёные. Крысы с чесноком, в меду, с крапивой! Лучшие крысы на самый притязательный вкус, добрые люди!
Торговец улыбнулся остатками кривых зубов.
- Клянусь зубами матери, самые отборные и отожранные крысы, добрый господин, никакой кошатины, у меня же есть и вкус, и уважение к профессии, только крысы!
- Раньше он клялся своими зубами, - сказала Луиза, - как видишь, выводы на лицо.
Генри передёрнуло и Луиза, видимо, неправильно это истолковала.
- Голодаешь, золотце? Хочешь крыску?
- Нет, благодарю, - кривясь ответил Генри, но желудок снова сдал его с потрохами, предательски заурчав.
Луиза покачала головой.
- Какой вы сильный и гордый мужчина, мой прекрасный спутник. Помрёте с голоду, но жаловаться ни на что не станете?
Она заплатила половинку медного другому торговцу и протянула Генри большую горячую булку.
- Возьми и поешь, не хочу объясняться перед стражей, почему у меня на руке повис измождённый труп.
- Клянусь, моя императрица, что однажды я отплачу тебе тысячекратно за этот твой щедрый дар.
Генри жадно вцепился зубами в предложенную еду. Луиза засмеялась и закатив глаза, покачала головой.