«Может, я уже на том свете, пирую с богами?», с надеждой подумал Генри, но не тут-то было.
Ледяная вода и боль обжигали его с такой силой, что никаким блаженством посмертия тут и не пахло. Генри отчаянно забарахтался, пытаясь в темноте понять где верх и где низ. Каким-то чудом он сумел всплыть и ухватился за скользкий берег крепостного рва. С вершины крепостной стены неслись вопли и ругань. В голове так шумело, и вода так залила уши, что слов было не разобрать, но Генри и не хотелось дожидаться, пока его преследователи спустятся вниз, что сказать ему то же самое, что и на верху, только теперь приватно на ушко. Застонав, он вытянул себя из воды. Его била дрожь, дыхание вырывалось из лёгких с хрипом, как из порванных кузнечных мехов, а боль была такая, будто всё его тело разом ударили доской. Генри кое-как поднялся на ноги и петляя побежал прочь.
Всю первую половину суток лил такой силы дождь, что день нельзя было отличить от ночи. Генри, усиленно отгонявший от себя воспоминания о прошлом вечере, бежал вперёд, как загоняемый собаками заяц. Путь его без остановки продолжался до той поры, пока он не наткнулся на старый обвалившийся амбар. Генри залез в развалины, стянул и выжал мокрую одежду, укутался в какую-то рваную дерюгу, укрылся склизкими досками и гнилой соломой, и от усталости мгновенно заснул.
Снились ему четыре карточных короля, каждый из которых превращался в Змеиного Глаза, и они гнались за ним по всем городским трущобам. Генри проснулся от липкого кошмара, натянул мокрую рубаху и пошёл дальше. Идти ему было некуда. Домой возвращаться было нельзя. Теперь у него нет дома, нет семьи, нет денег. Ничего не осталось. Удалось ли Щербатому тоже улизнуть? Заварушка пошла такая, что на него могли и внимания не обратить, а он, после того как лишился зубов, стал поумнее, чем был. Если только тоже не бросился хватать золото с пола. Что там с родителями? Погорюют, наверное, немного, да и забудут благополучно. Найдут кого-то более расторопного, чем Генри, чтобы он им помогал в таверне. А вот дядя Бен загрустит, скорее всего. Он же предупреждал, что ничего хорошего не выйдет и тысячу раз был прав…
Генри поёжился и тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Ничего не оставалось. Он вернулся на дорогу. Идти было некуда, но в том, чтобы идти куда-то, был хоть какой-то смысл, чем оставаться на месте. Генри мерно месил дорожную грязь и единственным утешением его оставалось то, что дождь прекратился. Через несколько часов он увидел, что его не спеша догоняет телега. Лошадь, худая и печальная, больше походила на без пяти минут кусок мыла, возница же оказался старым дедом с длинной спутанной седой бородой до пупа.
- Боги в помощь, - окликнул он Генри.
- И тебе не хворать, отец, - отозвался Генри.
- Тпру, стой, окаянная.
Лошадь остановилась.
- Куда путь держишь, странник?
Генри только плечами пожал.
- Куда-нибудь.
Старик покивал.
- Хорошее направление, я и сам там бывал. Подвезти? Дорогу знаю.
Генри растёр замерзшие руки.
- Ну, благодарю отец, грех отказываться от доброй помощи.
Он запрыгнул на козлы и телега снова тронулась. Старик окинул его долгим изучающим взглядом. Выглядел Генри хуже некуда. Мокрый до нитки, сапоги остались на дне крепостного рва, ещё вчера модные синие бриджи стали чёрно-бурыми и прорвались в нескольких местах, поверх всего этого великолепия пришлось накинуть старую мешковину и подпоясаться гнилой верёвкой, чтобы хоть как-то согреться.
- Паршивые выдались деньки, да? – спросил старик. - Знавал ты, гляжу, времена куда лучше?
- Угу.
- Бродяжничаешь?
- Нет, просто погулять вышел.
- Хех. Тебя как звать-то, гуляка?
- Генри.
- А меня зови просто дедушкой. Вам, молодым, некогда имена запоминать, недосуг всё. Спешите куда-то постоянно, торопитесь. Что тебе до моего имени, сейчас, вот, пообщаемся, а больше уже и не свидимся никогда, и не вспомнишь меня.
Помолчали. Старик крякнул и пригладил бороду.
- Ты, Генри, стало быть, есть, поди, хочешь?
Желудок предательски заурчал.
- Кто же когда в этом мире есть не хотел?
- Тоже верно.
Старик перегнулся назад и достал из котомки краюху хлеба, половину от которой неожиданно ловко отрезал и протянул её Генри.
- На вон, покушай.
- Спасибо, добрый человек.
В секунду сгрыз Генри предложенный хлеб, и старикан достал флягу.
- На вон, глотни, согрейся.
Брага была крепкой и жутко кислой, сильно дающей в голову, но сейчас она показалась Генри нектаром богов. В животе разливалось приятное тепло.
Старик пошамкал губами.
- Эх, такую страну просрали.
Генри от неожиданности и крамольности таких слов аж поперхнулся брагой.
- Ну, как скажете.
Старик отмахнулся, будто ожидая, что Генри начнёт ему перечить и слов его вовсе не слышал.
- Ай, да что ты понимаешь, молодёжь. Я-то в твои годы, о-го-го, человеком уважаемым был, получал по четыре медных монеты в месяц, о как! И жил, как царь. А потом пришли эти и всю страну разворовали. Раньше как было? За пол-медяка можешь купить два пуда пирогов. За медяк – стадо коров. В мои-то времена монета была что надо монета. Ух, а что за пироги были, чудо, а не пироги. А сейчас дрянь одна. Сыплють всякие алхимические порошки только, тьфу. Рыба, рыба-то раньше водилась в реке, э-ге-гей, что твоя корова. Клянусь богами, одну рыбу выловишь, всем селом потом ешь её до конца года.
Генри горестно вздохнул и снова присосался к фляге, надеясь, что алкоголь поможет ему вырубиться поскорее, но тщетно. Старик всё продолжал ворчать, скрипя, как мельничные жернова.
- Вот король Лео Седьмой был хороший король… а потом эти пришли и разворовали всё! Всю страну просрали… вот наш король, Георг, вот не нравится он мне, разряженный, напомаженный какой-то весь, тьфу, одно слово, Урбон.
- Так он же из Каролинов, - подал голос Генри.
- Ну а какая разница, - отозвался старик, - что Урбон, что Каролин, я в сортах королей не разбираюсь.
- Вы правда нашего короля видели?
- Нет, конечно, - ответил старик. - Где я видеть его мог, по-твоему? Но что же мне теперь, мнения своего иметь нельзя?
Генри уставился в одну точку горизонта, а старик все бухтел и бухтел…
- По десять раз на дню мог, богом клянусь… я-то в те времена-то о-о-о… а эти что, страну разворовали, тьфу…
- Вы знаете, - не выдержал Генри, - я, пожалуй, лучше пешком пойду.
Старик недоуменно уставился на Генри
- Ну, иди, милок, коли хочешь, иди, дело барское…
- Спасибо за помощь, дедушка.
- Да ничего, береги себя.
Старик остановил телегу, Генри спрыгнул, помахал вознице рукой и пошёл дальше. Скоро повозка скрылась за поворотом дороги и Генри остался в одиночестве. Пасмурный день быстро сменился непроглядными сумерками, дорога всё так же была безлюдной, и Генри ничего не оставалось, кроме как мерно идти милю за милей, стараясь ни о чём не думать, но тяжёлые мысли прогнать было непросто. Лишившись всего в один момент, будущее его теперь было туманным и безрадостным. От проигрыша десяти золотых до долга размером с целую гору, всего в один вечер. Да что там, вечер, буквально в одну минуту. Великие Боги, пока Генри сидел за столом, он молился, чтобы его дешёвый трюк сработал. А когда же всё прошло именно так, как и задумывалось, жизнь обернулась полной катастрофой. У богов явно было чувство юмора, так тонко поиздеваться над Генри. Ему хотелось выть и лезть на стену, да только в поле никаких стен не было. Он тряхнул головой, отгоняя чёрные мысли. Теперь у него новая жизнь. Всё начинается с чистого листа. Просто вышел из дома, просто больше туда нельзя возвращаться. Вот так просто, ни к чему вспоминать дурное.
Дорога упиралась в небольшую речку, через которую был перекинут деревянный мост. Генри слабо представлял, где он вообще находится, не знал этой дороги и не знал названия реки.
- Так далеко я ещё никогда не заходил, - с тоской сказал он вслух сам себе, но пути назад не было, там его ждали головорезы Змеиного Глаза, так что ничего не оставалось, кроме как плюнуть на всё и дальше идти вперёд.