— Долго это не продлится, — крикнул Блонди, активно работа кулаками и локтями расчищая себе дорогу вперед к свободе.
— Скоро останутся только самые стойкие.
Бах! Его кулак влетает кому-то в зубы и они смогли отыграть ещё полярда к цели
— Их обычно не так много.
Бах! Крепкий мастеровой получает в затылок и отлетает в сторону.
— А когда народ устанет!
Бах! Какой-то толстый прощелыга с поросячьими глазками летит в сторону.
— Тогда-то они про нас и припомнят!
С этими словами он врезал в челюсть ещё какому-то вставшему у него на пути громиле.
— Если тебе больше нравится на виселице, тогда конечно, давайте останемся и посмотрим, когда это всё окончится. А если нет, тогда быстрее работай, тащи нас отсюда!
Генри изо всех сил высматривал спасительные городские ворота. И хотя от площади, где должна была состояться казнь, до них было каких-то ярдов триста, не больше, и жители, стоявшие здесь, не имеют ни малейшего шанса сграбастать себе ни камушка, ни единого человека в городе не осталось не задействованным в общей драке. С каждым ударом кулака спасительные ворота всё ближе и ближе. Блонди, поймавший ритм людской волны, схватил Хрюшу за воротник и тащил его за собой, как гребная баржа тянет корабль в порту.
Вот уже над ними высится громада надвратной башни. На мосту было такое же столпотворение, как и на площади. Самые ушлые, из внезапно обогатившихся, сразу почуяли, что в городе им теперь с таким богатством делать нечего, и пытались смыться как можно скорее. Люди, сцепившись, катались по земле, падали с моста в воду крепостного рва, выгрызали друг у друга из крепко сжатых кулаков драгоценности.
— Я такой ад видел только на День Всех Пьяных, когда кружку эля стали продавать по медяку, вместо двух. И то, прямо скажем, народ дрался там куда азартнее! — орал Блонди с улыбкой до ушей.
Чувство близкой свободы пьянило его лучше всякого алкоголя. Чудом не свалившись с моста, друзья выскочили из города и рванули по дороге.
— За мной! Сюда! — крикнул Генри. — У нас есть телега!
Он побежал вперёд, увлекая за собой друзей. Блонди продолжал тащить за собой Хрюшу. Помятый и весь в синяках, обескураженный и растерянный, он выглядел, словно потерянный щенок, и если бы Блонди не волочил его за собой, вероятно, не нашёл бы сил и шагу сделать с эшафота. Они прорвались к приготовленной телеге, Генри запрыгнул на козла, пока Блонди помогал Хрюше залезть внутрь. Генри уже готов был стегнуть поводьями лошадь, как вдруг кто-то накинул ему мешок на голову и сильным движением сбросил вниз.
— Что, крысёныш, — прошипел ему кто-то на ухо. — Я же обещал, что найду тебя.
Генри в отчаянье молотил руками во все стороны, надеясь отбиться от невидимого врага, но короткий удар дубинкой по голове вырубил его и сознание померкло.
Глава 18 Мясник Билл
Генри снилась всякая сумятица. Вот видение, словно он снова спит в своей каморке на чердаке, в родительском трактире, и входит Змеиный Глаз.
— Генри! Вставай, лежебока окаянный!
Говорит ему Змеиный Глаз голосом матери.
— Опять весь день проваляться в постели хочешь, лентяй?
Мать превращается в дядюшку Мака. Внезапно, как паук запрыгивает на стену и убегает по потолку в какую-то щель. Генри спускается по ступеням и видит сотни человек, которые дерутся в помещении трактира вокруг столов.
— Разнеси им вино. После драки очень хочется пить, — говорит появившаяся из ниоткуда Жозефина.
— Хорошо, — отвечает Генри. — Ты знаешь, что я скучал?
— И я скучала, — отвечает она. — Я ждала тебя. А теперь, увы, ты мёртв и этого не поправить.
— Как же я мёртв, — отвечает Генри, — когда я прекрасно себя чувствую?
Жозефина вздыхает и словно медленно растворяется в беснующейся толпе.
— Это ненадолго.
Генри чувствует, что у него холодеют руки и он потеет.
— Почему ненадолго?
— Потому что ты доигрался, Генри. Мне очень жаль.
Очнулся Генри от того, что кто-то плеснул на него ведро ледяной воды. Генри взвизгнул и затряс головой, как упавший в озеро пёс. Дернулся, чтобы вытереть лицо и понял, что руки связаны. Он проморгался. Голова жутко болела и, судя по тому, как надулась кожа на затылке, у него будет огромная шишка. Генри осмотрелся. Он сидел на стуле в большой комнате без окон, видимо в каком-то подвале. Свет давали только несколько расставленных по углам маленьких фонарей. Рядом сидят такие же мокрые и ошарашенные Хрюша и Блонди. В первую секунду на сердце отлегло, что и он и его друзья живы, но в следующую вся радость сменилась осознанием ужаса ситуации. Потому что он узнал того, кто и выплеснул на него из ведра ледяную воду. Тот самый мрачный лысый тип, чей дом они ограбили и откуда увели сундук с драгоценными камнями. Лысый поставил ведро на пол и отошёл в сторону.
— Что, очухались, ребятишки?
Голос принадлежал второму незнакомцу в комнате. Невысокий, с редеющими волосами мужчина лет пятидесяти. Острая бородка с подкрученными вверх усами и выпученные глаза придавали ему странный вид постоянно чему-то удивлённого уличного щёголя. Он вальяжно сидел на стуле напротив связанных друзей и, закинув ногу на ногу, чистил ногти кончиком ножа.
— Вы, полагаю, узнали меня?
Блонди мотавший головой во все стороны, силящийся рассмотреть всё вокруг, сразу оживился.
— Нет, честно сказать, знать не знаем кто вы, уважаемый. Возможно, вы даже нас с кем-то перепутали. Это очевидно. Наверняка, это всё из-за толстого. Толстяки все на одно лицо. Вы его перепутали, ну и заодно нас с этим дураком тоже с кем-то перепутали. Всё легко объяснилось, это не ваша вина, ни в коем случае. Ошибиться было немудрено. У толстяка такое вот лицо, все его с кем-то путают. Люди часто говорили, что толстяк похож на мою мать, поэтому мне пришлось заставить его сбрить бороду, чтобы между ними было хоть какое-то различие. Ай!
Лысый, отвесивший ему подзатыльник, снова скрестил руки на груди и отошёл обратно в угол. Мужчина с выпученными глазами мучительно вздохнул и повторил с нажимом.
— Так вы, полагаю, узнали меня, и мне нет нужды представляться.
Он явно был не чужд театральности и каждый раз, когда всё шло не по его плану пьесы, это выводило его из себя.
Генри откашлялся ледяной водой.
— Этот болтун хоть и трепло то ещё, однако, добрый господин, он сказал чистую правду. Мы знать не знаем кто вы. Если же вы ошиблись в суматохе того дня... Кстати, сколько дней прошло? Так вот, если в суматохе того дня вы схватили не тех, ничего страшного. Мы вас не видели, мы вас не знаем и сразу всё забудем. Мы на вас никаких обид не держим.
Быстрее, чем Генри мог бы щёлкнуть пальцами, не будь у него связаны руки, усатый превратился из доброго смешного щёголя в бешеного пса. Он вскочил со стула и отшвырнул в сторону. Лицо его раскраснелось и глаза налились кровью.
— Вы меня не знаете?! Лжёте мне прямо в глаза, клянусь всеми богами, вы охренительно смелые, раз набрались храбрости лгать мне!
Он орал так, что брызги слюны летели во все стороны, но Генри было вовсе не до смеха. В этом лице уже не было ничего забавного, только их близкая смерть была на нём написана. Он нервно сглотнул воздух и как можно спокойнее и самым успокаивающим тоном из всех ему доступных сказал:
— Добрый господин. Клянусь вам чем угодно, но мы действительно вас не знаем. Усатый подошёл вплотную и приставил нож к лицу Генри.
— Тебе конец, змеёныш, раз ты решил врать мне. Я очень не люблю, когда мне врут, да, Фред?
— Да, Билл, очень не любишь, — отозвался из своего тёмного угла лысый.
— Добрый господин, вы очень убедительно пояснили, что вы не любите обмана. И, видят боги, я сейчас не в том положении, чтобы вас обманывать. Больше всего на свете я бы не хотел вас сейчас расстраивать.
Усатый мужчина, которого назвали Биллом, отошёл на шаг назад.