Вскорости Генри добрался до городишки, приткнувшегося снаружи к крепостным стенам. Он шёл по запруженным улицам, вертя во все стороны головой, с любопытством изучая новое место. На его нищенское одеяние кидали косые взгляды, но, слава богам, никто не задавал вопросов и пока ещё не встретилась стража, перед которой пришлось бы объясняться, почему он здесь бродяжничает.
- Эй, красавчик, хочешь немного продажной любви?
Генри остановился и оглянулся на говорящую. Невысокая девушка, лет восемнадцати, едва ли пяти футов ростом. Длинные и густые рыжие волосы. Эта конская грива свисает до округлых ягодиц, выпирающих под красной юбкой. Чёрный, туго затянутый корсет подчёркивает грудь в белой блузке. Поддёрнутые вверх уголки тонких губ придавали девушке вид, будто она всё время посмеивается над своими мыслями в голове. Генри выдохнул и пригладил волосы.
- А как насчёт чистой и искренней любви? – спросил он.
Девушка засмеялась.
- Где же её взять-то, чистую и искреннюю, мой храбрый рыцарь? А если и найти, то что с ней делать? На хлеб не намажешь, на шею не повесишь, - сказав это, она покрутила пальчиком большие красные бусы.
- Сколько же мне будет стоить это?
- Всего-то два медяка, – девушка улыбнулась.
- Подозрительно мало что-то.
- Я тоже так говорю, что за такой прекрасный спектакль брать всего два медяка – преступление.
- Какой-такой спектакль? – насторожился Генри.
- Нашей театральной труппы, такой спектакль. Так и называется - «Немного продажной любви». А ты что подумал?
- Ничего, - соврал Генри и покраснел.
Девушка смотрела на него, как на нашкодившего котёнка, что было досадно, но вместе с тем приятно, что она на него вообще смотрит.
- Про что твой спектакль? – спросил Генри, чтобы перевести разговор.
- О, это очень интересная история, - ответила она. – Тебе понравится. Это история о юной прекрасной девушке, которая поступает учиться в академию магии и волшебства, где в неё влюбляются сразу декан университета и её молодой сокурсник. Декан из древнего рода вампиров, а юноша заколдованный дракон. Девушка не знает кого выбрать, пока однажды не встречает на улице грязного оборванца, в которого сразу влюбляется, целует его и тот превращается в прекрасного принца. Потом они живут долго и счастливо.
- Правда?
- Нет, конечно, глупышка, только что сочинила. Буду я тебе сюжет нашей постановки рассказывать, мечтай. Тогда ты не придёшь сам на неё посмотреть, я не получу за это денег и умру с голода.
- Ну вот, а я поверил. Хорошая история, между прочим, в ней есть коммерческий потенциал. Знаешь, мне особенно понравилась та часть, где девушка целует оборванца. Я даже готов отрепетировать с тобой эту сцену пар раз. Всегда к твоим услугам.
Девушка снова засмеялась.
- Ага, мечтай. Я тебя внесу в список, если понадобится напарник по репетициям. Ну так что, фантазёр, придёшь на мой спектакль?
Генри развёл руками.
- Что же, был бы только рад отдать тебе всё, что у меня есть, моя прекрасная принцесса. Да только у меня нет ничего. Сапог и тех нету.
Девушка окинула его пристальным взглядом.
- Твоя правда. Что же, не болей, береги себя, приходи, как разбогатеешь.
Она помахала ему рукой и отвернулась, но Генри придержал её за локоть.
- Эй, подожди, красавица. Тебя как звать-то?
Девушка улыбнулась.
- Жозефина Мария Луиза де Помпадур.
- А по-нашему это как?
- Луиза, невоспитанный ты цыплёнок.
- Почему это я невоспитанный?
- Ну а кто такие вопросы задаёт благородным дамам?
- Не очень ты похожа на благородную, свет моей Луны.
- Ох, как мы заговорили. А я, между прочим, из очень благородного рода. Самых благородных землепашцев земле Цветов.
Генри прикинул в уме, что понятия не имеет, где это. Вслух, на всякий случай, решил прихвастнуть, что имеет познания в картах не только игральных.
- Довольно далеко отсюда. Как же вас сюда занесло, мой прекрасный оленёнок?
- Я вот в город приехала, в жрицы любви поступать.
- Как же ты в актрисы-то угодила?
Девушка призадумалась.
- Да знаешь, наверное, просто повезло. В жрицы любви меня не приняли, пришлось идти в театр. Домой вернуться не могу, стыдно перед родными, так что пишу им, что всё в порядке у нас, у жриц, купаюсь в деньгах. Не знаю, зачем пишу, они всё равно читать не умеют.
Генри покивал.
- Да, денежки-то, наверное, там неплохие, да и делать особо ничего не надо.
- Точно, завидуй, но не так громко, а то оглушишь. Сам-то ты чем занимаешься, босячок?
Генри развел руками.
- В последние дни в основном бегу.
Девушка опять усмехнулась.
- Понимаю. Все мы от чего-нибудь бежим. Я бы вот сбежала от тебя туда, где монеты звенят, да ты пристал, как клещ.
Генри отпустил её локоть.
- А ты дерзкая. Ты мне нравишься, будешь моей женой?
Девушка, улыбаясь, склонила голову набок, как птичка.
- А ты быстрый. Прыткий, как козлик молодой.
Генри пригладил волосы.
- Ну, а чего? Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, зачем даром время терять?
Луиза фыркнула.
- Такой же быстрый, как и нищий? У тебя, смотрю, монет не водится ни на сапоги, ни на поженихаться по-быстрому. Где уж тебе меня женой содержать?
Генри, как мог, выпрямился.
- Полюби меня чумазым, золотце, чистым каждая возьмёт. Знаешь, как говорится, хочешь быть женой короля, выйди замуж за барона.
- Никогда не слышала такой глупой поговорки. Сам придумал?
- Нет, - соврал Генри. – Это народная мудрость. К таким вещам надо прислушиваться, так что ты обрати внимание.
- Ох, обязательно, надеюсь, наши с тобой маленькие детишки будут сыты папиной мудростью, потому что денег у него не водится даже на сапоги.
Генри покраснел.
- Однажды, я был богат, очень богат и почти уже держал в своих руках такие деньжищи, что тебе не и снились, моя прекрасноокая дева.
Луиза очень умело сделала вид, будто застеснялась комплимента.
- Почти – не считается, а уж тем более в мечтах твоих. Там ты, поди, и богат и меня видишь, а как просыпаешься, так и сапог нет, а в кулачке только твой стручок зажат.
Она достала из складок юбки веер и начала демонстративно им обмахиваться.
- И вообще, мой юный принц, вы отвлекаете меня от работы. А несчастной девушке вроде меня, некогда разводить праздные беседы, нужно работать, не покладая рук и рта.
От этих слов у Генри приятно заныло в интересном месте, а Луиза засмеялась.
- Я имела в виду выступать на сцене и зазывать народ на представление. Думать даже не хочу, что тебе там померещилось. Фу-фу-фу тебе, проказник. Ладно, я пойду. Если надумаешь приобщиться к прекрасному и всё-таки посмотреть спектакль, я живу тут неподалёку, в постоялом дворе «Мягкие лапки».
- Странное название.
- Вполне понятное – не будешь ступать там, как кошечка, на мягких лапках, отправишься с вещами на выход.
Луиза помахала ему рукой и собиралась уходить.
- Постой, золотце моё. Я тут новенький в вашем городе, ничего не знаю, может, проводишь меня?
Она окинула его ироничным взглядом.
- Я бы может и проводила, да только по тебе не скажешь, что ты и сам знаешь, куда тебе надо.
- Ты очень догадливая.
- А ты очень приставучий. Куда же тебя проводить-то?
Генри призадумался.
- Мне бы работу найти.
- Что за работу ищешь? Что умеешь?
- Да, в общем-то, ничего.
Луиза засмеялась.
- Подходяще. Может, тогда, в цех жриц любви? Будешь жрецом? Многие мужчины… Знаешь, скажем, так… играют за другую команду.
Генри передёрнуло.
- Нет уж, моя королева, спасибо, но мне моя невинность дорога, как батюшкино наследство. Мы передаем её из поколения в поколение по мужской линии.
Луиза засмеялась.
- Ладно, болтунишка, есть думаю, одно местечко, где примут в услужение даже такого растерянного цыплёнка, как ты.
Она взяла Генри под руку, что отозвалось в нём тяжелым дыханием и нервным сердцебиением, и куда-то повела. Они не спеша шли вдоль торговых рядов, когда их окликнул зазывала.