— Чего надо? — спросил он у охранника. — И кого это ты притащил?
— Этот зубастый говорит, что знает, где найти того прощелыгу, который выставил вас на большой игре, Глаз.
Главарь от этих слов выронил кольчугу. Быстрее, чем Щербатый успел бы пискнуть, он подлетел к нему и достав кинжал, приставил его к глазу Джона.
— Слушай сюда, пацан. Объясняю доходчиво, чтобы даже такой осёл как ты, всё понял с первого раза и не тратил моё время. Если ты знаешь где этот мелкий уродец, ты будешь богат.
Во второй руке у него волшебным образом оказалась серебряная монета.
— Если же нет, — продолжал Змеиный Глаз. — Если же нет и ты просто решил меня подурачить, если ты ошибся или ещё что... Тогда я вырежу твой глаз у и заберу его себе. Всё просто. Ты меня понял?
Щербатый Джон отчаянно закивал.
— Итак, — сказал Змеиный Глаз, — я внимательно слушаю.
— Он в городе, — заспешил Джон, — я его видел, он вернулся.
— Вернулся, говоришь?
Джон закивал ещё отчаяннее.
— И где же мне его найти?
— Он рассказал мне свои планы. Они с дружками копают подкоп в казино.
— Подкоп в казино? Звучит бредово.
Кинжал Змеиного Глаза опасно приблизился к глазному яблоку Джона так, что бедолага уже не видел ничего, кроме острия.
— Клянусь богами это правда, — взмолился Щербатый. — Начало подкопа замаскировано под домом с призраками. А копаются они в казино. Туда, это точно, он сам мне всё рассказал, клянусь.
— Хм.
Змеиный Глаз убрал кинжал и отошёл на шаг назад.
— Ты, — свистнул он охраннику. — Иди и проверь. Найди этот дом, покрутись в округе посмотри, что да как. Если увидишь этого мелкого сукина сына — не пались. Просто посмотри и вернись мне всё доложи. А с тобой...
Змеиный Глаз повернулся обратно к Джону.
— Мы с тобой пока посидим, подождём, будут ли для тебя сегодня хорошие вести.
Охранник ушёл. Время растянулось в бесконечные года для Джона, пока Змеиный Глаз засел точить кинжал. Шкрх. Шкрх. Прошло, кажется, лет двести, или триста, прежде чем охранник вернулся.
— Походу, не соврал этот зубастенький, — сказал он. — Видел я трёх пареньков, возятся там. С кирками с лопатами, все в земле перемазаны.
— Очень хорошо, — Змеиный Глаз перестал точить кинжал и провёл пальцем по лезвию. — Ты знаешь, когда они собираются лезть внутрь?
Джон закивал.
— Он сказал, что в субботу вечером, когда там после субботней игры будет больше всего денег.
Змеиный Глаз улыбнулся.
— Вот это сладенько, вот это хорошо. Там-то мы их и возьмём.
Он кинул серебряную монету Щербатому.
— Заслужил. А теперь убирайся. И ещё — если узнаю, что ты проговорился и предупредил этого Генри, тебе конец. Усёк?
— Усёк, ваша светлость, — пробормотал Джон, поймал монету на лету и торопливо убежал, путаясь в собственных ногах.
Генри сел на ящик, вытирая жёлтую краску с рук.
— Кажется, теперь всё готово.
Хрюша с перемазанным землёй лицом покивал.
— Да. Вся подготовительная часть закончена. Детали на месте и собраны, осталось только завести эту механическую птичку и всё придёт в движение.
— Ну что, значит, настало нам время прощаться и расходиться.
Друзья подошли и обнялись по очереди.
— Берегите себя, балбесы, — сказал Блонди. — Если кого из вас повесят или заточкой в пузо ткнут, я буду скучать, честное слово.
— Я вот по тебе скучать не буду, утомила твоя болтовня, — Хрюша смеялся, но на глазах предательски наворачивалась пелена слёз.
— Ах ты враль толстый. Если бы так умело обманывал, как точишь пирожки, цены бы тебе не было в любом плутовстве. Пока что — продолжай тренироваться, надеюсь, у тебя на это впереди ещё целая жизнь.
— На всякий случай — до встречи в лучшем мире.
Утром последнего дня, когда они должны были расплатиться по долгам перед Мясником, Хрюша остановился перед дверью дома на улице Гончаров и мысленно помолился. Молился он о том, что если боги сегодня отвернутся от него, пусть хотя бы для Блонди и Генри всё сложится хорошо. Если тонуть, так зачем тонуть всем вместе, молился он, наивно полагая, что богам свойственна логика или хотя бы милосердие. Вздохнув в последний раз, он постучал. Раздалось шебуршание и смотровое окошко открылось.
— Это я, — сказал Хрюша, не придумав ничего лучше, и окошко снова закрылось.
Он уже было успел подумать, что видимо надо было сказать пароль или ещё чего умное, а теперь всё пропало. Он всё провалил, вот так просто, всё пошло прахом, все старания и прочая. Но его паничные мысли оборвались к одну секунду с открытием двери. Хрюшу быстро втащили внутрь, захлопнули за ним дверь. По лестнице спустился Билл Мясник, пока Фред придерживал Хрюшу за локоть.
— Так-так-так, — сказал Билл, — кого я вижу.
— Это я, Хорхе. Ну. Или Хрюша. Я не помню, как мы представились вам.
— Это был риторический вопрос, балбес, — сказал Билл. — Хотя откуда такому остолопу как ты, знать, что такое риторический вопрос.
Хрюша хотел возмутиться, сказав, что он прекрасно осведомлён, что такое риторический вопрос и вообще, прочитал много книг о риторике и ораторском искусстве, но счёл за самое умное промолчать.
Билл уселся в кресло, не предложив того же самого Хрюше, что было весьма невежливо.
— Ты один? — спросил он.
Хрюша кивнул.
— Угу. Так-так, — Билл цыкнул зубом и закинул ногу на ногу. — И где же твои дружки?
— Они сбежали, — сказал Хрюша.
— Сбежали, вот как?
— Именно так. Блонди сказал, что его здесь ничего не держит и, мол, ему мстить вы всё равно не будете, так как некому. Генри же просто, — Хрюша развёл руками, — ну просто сбежал.
— Очень интересно. Получается, что ему не интересна жизнь этой девки, которую мы тут держим у себя в гостях, и то, что мы такие добрые люди, не тронули и волоска с её головы? Получается так?
— Получается так, — кивнул Хрюша.
— И почему же не сбежал и ты? — спросил Билл.
Хрюша замялся.
— Ну, понимаете, мне было неловко думать, что, кхм-кхм, о том, ну, что Жозефина, она же вроде и совсем не причём, понимаете? И в делах наших совсем никак замешана не была. Она хорошая девушка, а пострадает ни за что. Разве это справедливо было б, понимаете?
— Ничего я не понимаю из твоих сбивчивых бормотаний, — сказал Билл. — Но это роли вообще никакой не играет, мне твои внутренние моральные страдания совершенно не интересны. Хотя, надо признать, я думал гораздо лучше об этом твоём дружке Генри. Блондинчик-то чёрт с ним, всё понятно, маму родную продаст за пару медяков. А этот казался таким...
Билл неопределённо покрутил рукой в воздухе.
— Таким воздушным, одухотворённым болваном. Начитавшимся рыцарских баллад. Который лучше умрёт, но попытается спасти свою деву в беде. Влюблённым балбесом. А он взял и слинял.
Билл вздохнул.
— Вот и доверяй после этого людям. Казался таким храбрым молодым человеком, а из всей вашей тройки только ты один с настоящими крепкими бубенцами. Что же хвалю.
Билл неожиданно достал из-за голенища сапога нож и со всей силы воткнул его в стол.
— Итак. У тебя для меня есть какие-нибудь хорошие новости? Или ты пришёл сюда, потому что в тебе взыграло древнее чувство смерти и ты решил уйти из жизни не устав от долгого бега?
Хрюша чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод.
— Да, господин, Мясник, то есть господин Билл, я да... но не совсем...
— Не совсем? — в голосе Билла звучали молотки и хруст пилы по костям. — Это как это — не совсем? Мы договаривались, что вы принесёте мне алмаз размером с кулак, и где же он? Очень надеюсь, ради тебя же самого, что он у тебя в кармашке?
Возможно, сейчас был самый ответственный момент в жизни Хрюши и он это успел осознать за то короткое время, которые было нужно, чтобы раскрыть рот и произнести.
— Нет. Его у меня нет.
Хрюша крутил этот диалог у себя в голове сотни раз, и каждый раз выходило лучше прежнего. Но как только дело дошло до разговора глаза в глаза, всё куда-то из головы испарилось.