— Говори, — сказала она после долгого молчания.
— Я потерял память…
— Прекрасно!
Я вздохнул, и мы снова замолчали. Я не знал, что ей сказать. Мои оправдания на счёт Лагретты были бессмысленны. Признаю, я был виноват в том, что не отдался на веру в то, что Маргрет не выдумка. Но мне было плохо, и я искал утешения.
Я молчал. Стоял и сжимал поводья влажными пальцами, как какой-то мальчишка. Я поднимал глаза и видел, как у Маргрет дрожат губы и брови. Её ресницы сделались мокрыми. Но на меня она не глядела: как будто листья и веточки, окружающие нас, интересовали её больше.
Ветер донёс её запах, столь знакомый. Он ударил мне в голову, и я прикрыл глаза, вдыхая его полной грудью.
— Я не жила все эти годы! — произнесла наконец Маргрет, видимо, поняв, что от меня не дождаться слов. — Бальдр, мы совершили с тобой грех. Мы всех предали. Мы считали, что наша любовь святая и сумеет победить все преграды. А ты… — прошептала она. Слеза скатилась у неё по щеке. — Я нашла тебя в любви с другой…
Я поглядел Маргрет в глаза, цвета полуденного неба, окружённые сеточкой морщинок, сотканных из тяжб и страданий. В её взгляде было много боли, перемешанной с нежностью. Я поглядел на её раскрасневшиеся губы, которые она успела искусать, пока мы стояли в молчании. Я прикоснулся пальцами к её подбородку, и она слегка потянулась ко мне.
— Ты так изменилась, постарела, — прошептал я печально.
— Ты тоже изменился… — сглотнула она.
Я мысленно выругался, поняв, что ляпнул лишнее. Я не хотел обидеть Маргрет. Просто был удивлён, что женщина из моих снов, королева, в яви будет выглядеть столь истерзанной жизнью.
Объяснить этого я не сумел. И вообще, похоже, объясняться словами я не умел. И поэтому, видимо, у меня было так много недоброжелателей. Близость Маргрет: её дыхание, тепло её кожи, которое я, наконец, обрёл, соблазнили меня. Я не выдержал и поцеловал её в надежде, что сумею поделиться глубиной своего чувства. Но Маргрет испугалась и оттолкнула меня.
— Нет, Баль! — сказала она. — Не здесь. Не сейчас. И не так!
Ожившим мертвецом, драугом, я был ей противен, или за время разлуки мы сильно отдалились друг от друга и должны были сперва вновь сблизиться? Не знаю. Но я испугался, что могу навсегда потерять Маргрет, и я сжал её в объятиях.
— Я так рад, что ты вернулась! — сказал я. — Я так тебя хочу!
Маргрет забилась, как подневольная птица, но я вцепился в неё, как страдающий от жажды зверь. Совершенно одурманенный, я готов был любить её прям там, на сырой траве. Но, поглядев ей в глаза, я увидел своё отражение: лохматое, грубое чудовище с серой мёртвенной кожей, с ледяными пальцами, мерзко пахнущее и голодное. Жестокое, своевольное и никем не любимое по-настоящему, кроме Маргрет… Мне самому от себя сделалось противно, и я ослабил объятия. Маргрет тут же вырвалась и отступила на три шага.
Вокруг становилось темнее, и лес зловеще шелестел. Кони заволновались, замотали головами.
— Нужно вернуться в усадьбу, Маргрет, — хрипло проговорил я. — Здесь небезопасно.
Она попыталась что-то ответить, но её голос прервало рычание, донёсшееся из глухой чащи. Зелёные огни озарили лес.
— Проклятье! — выругался я, подтолкнув Маргрет к лошади. — Давай, влезай, быстро!
Я запрыгнул в седло следом за Маргрет и крепко обнял её. Рычание усилилось. Из темноты выскочили оскалившиеся пасти. Они пытались ухватить нас. Хромой конь Маргрет тоже бросился прочь из леса. Я услышал отголоски его предсмертной песни.
Варги преследовали нас, но мой жеребец, несмотря на тяжёлых седоков, изо всех сил рвался вперёд.
— Давай же, давай, парень! — подбодрил я его.
Варги настигали, бежали вровень и пытались окружить нас. Ещё мгновение, и они преградили бы нам путь, набросились бы. Но впереди показались всадники с факелами.
Несколько воинов скакали нам навстречу, развеивая огнём мрак. Они создали для нас спасительный коридор, и мы сумели достичь ворот усадьбы невредимыми.
Огонь заставил тварей остановиться, и они растворились во мраке.
Одна из преследовавших нас тварей, самая остервенелая, гналась до последнего, и сорвалась в ров перед защитной стеной. Я спешился, передав поводья Маргрет, и взял у стража факел. Подошёл к краю рва и поглядел на варга, в его зелёные светящиеся глаза. Тварь оскалилась и кинулась на меня. Я, не испугавшись, всадил факел в раскрытую пасть. Тварь завопила и отбежала! Я схватил ещё один факел и спрыгнул вниз, на варга. Я жалил его огнём, зверь ужасно шипел и рычал, но вдруг целиком воспламенился, и затем — исчез.