— Я могу осмотреть твою рану, — подошла ко мне Лагретта. Она глядела на меня невинным взволнованным взглядом. Я закипел от злости.
— Ничего не надо, уйди! — огрызнулся я.
Спать я отправился один. Я долго лежал в тишине и надеялся, что вот-вот войдёт Маргрет. Мы ведь так любили друг друга! Но она не пришла, и я уснул одиноким.
Сон открыл мне воспоминания о прошлой жизни. Я видел себя, лежавшим в постели вместе с Магрет. Пламя лампы мерцало и бросало тени на увешанные гобеленами стены. Занавеси покоев отворились, вбежали люди и схватили меня.
— У нас приказ Хёрда! — твердили они. — Если кто помешает, тоже будет казнён!
Мои соратники расступились, позволили выволочь меня во двор. Трусливые псы! Бессилие жгло мне нутро. Я так неистовствовал и удивлялся, почему небо не падает на землю и земля не низвергается под ногами.
Маргрет, в одной ночной сорочке, хваталась за палачей, но получила удар и упала. Выворачивая руки, меня силой опустили на колени. Ко мне обратился воин в шлеме с белёсой бородкой.
— Ты обвинён в похищении невесты конунга, — сказал он, взяв в руку топор, — и приговорён к смерти без права на изгнание, без права на поединок, без какого-либо вообще права! За совершённое бесчестие ты лишён прав!
Он взмахнул топором, но я тут же очнулся от кошмара. Меня затрясло от желания отомстить Хёрду.
В моих покоях не было окон. Я вышел в зал и увидел, яркий свет, льющийся в оконца под крышей — я снова долго проспал и пропустил рассвет.
На скамье сидела кошка. Увидев меня, она зашипела и соскочила под стол.
— Маргрет уехала? — обратился я к снующим с тюками женщинам.
— Уехала, — ответили мне.
Я сел за стол и потянулся к кувшину. На счастье в нём был не скир, а хмельной мёд.
Женщины всё ходили туда-сюда, носили вещи и одёргивали детей, чтобы не путались под ногами.
— Что вы делаете? — спросил я, уставший от суеты и мельтешения.
— Уезжаем. Ты ведь сам приказал, ярл, — сквозь зубы проворчала старая женщина, увешанная золотыми запястьями и драгоценными бусами. По её возрасту я понял, что это была законная жена Рёйрика, спутница жизни. Богатый муж мог брать много жён, но законная была одна.
В зал вошёл Рёйрик в сопровождении сына. Позади них плелась Лагретта с опущенной головой.
— О, Бальдр, встал? Хорошо! — проговорил старый хирдман.
Сын подвёл его ко мне и помог сесть на скамью напротив.
— Завтра мы отправимся в путь, в мою усадьбу Фьялвик. Да, давно я там не был, почти десять лет…
«К чему все эти разговоры?» — подумал я и наполнил себе кубок. Я был зол и желал, чтобы от меня все отстали.
— Бальдр, я хочу оставить Лагретту тебе. Будет следить за домом и греть твою постель.
От удивления я приподнял брови.
— Не надо, — выдавил я даже не взглянув на женщину, стоявшую за спиной у Рёйрика.
— Хмель не сделает тебя счастливым, а женщина может! — настаивал старый хирдман. — Подумай.
Рёйрик махнул рукой сыну, и тот помог ему подняться.
Лагретта продолжала стоять у стола, перебирая пальцы.
— Садись, — приказал я. — Ты сама попросила остаться?
— Как ты понял? — Лагретта села, и взгляд её заблестел.
— Ты молодая и бездетная. Старшие жёны Рёйрика властвуют над тобой — тебе достаётся много работы. Но мечтаешь ты о положении повыше.
— Я… Да, ты прав… — Лагретта покраснела. — Ты не примешь меня?
— Ну, почему? — пожал я плечами, взглянув на опустевший дом. — Мне это тоже выгодно, ведь тебя наверняка научили делать свою работу хорошо? Занимайся домом. Но спать я буду один.
Лицо Лагретты воссияло. От радости она сцепила руки в замок и придвинулась ко мне.
— Если у тебя проблемы, то есть средства…
— Моя проблема не там, а тут, — указал я пальцем со штанов на грудь.
Девушка нахмурила брови и поникла. Бедная девочка не видела в жизни настоящей любви. Ничего не видела, кроме старого хирдмана. Мне было её жаль. Я поглядел на неё, на её гладкую кожу и нежные черты, и дал себе слово, что не буду её неволить. Если полюбит кого — отпущу.
Я вышел на двор, чтобы справить нужду. Пока брёл до отхожего места, то видел что по всей усадьбе царит суета. Не только Рёйрик с семейством готовился к отъезду, но и все соратники, и многие работники. Краем уха я услышал тревожный разговор пастухов о том, что перегнать овец под Фьялвик почти невозможная задача.
Темнело. Облегчившись, я брёл обратно, вдыхая полной грудью запахи навоза смешавшиеся с благоуханием летнего луга. Ветер холодными порывами бил мне в лицо и вытряхивал на голову капли мороси.