Торир положил вещи рядом со мной, и я вышел из задумчивости.
— С кого ты снял эти старые вонючие тряпки? — проворчал я, взяв рубашку и сунув в неё руку. Ткань туго обтянула мышцы. — Явно не угадал с размерчиком!
— Это твоя одежда, ярл, — ответил Торир. — Йорунн сохранила её с былых времен.
— Ух, похоже раньше я был помельче.
— Не удивительно, — скривил лицо в усмешке Торир. — Ведь ты мертвец! А мертвецы пухнут!
Торир вёл себя настороженно, не глядел мне в глаза. И я подумал, что тому может быть лишь две причины. Первая — я действительно мерзко выгляжу. Но бывалый воин, каким показался мне Торир, наверняка видывал и похуже. Вторая причина, подумал я, могла быть в том, что Торир опасается моих поступков, мои воспоминаний. Да, вот он стоит и косится на то, как я натягиваю гетры и башмаки, его рука лежит на поясе, готовая выхватить меч. Парень не на шутку напуган.
— Кто ты, Торир? — спросил я, выпрямившись. — Ты хирдман моего брата Хёрда?
Воин утвердительно кивнул.
— Да, мы были с тобой слегка знакомы. Несколько раз встречались на пирах, но благо ни разу в битвах, — пожелал уточнить он. — Я был ещё юнцом, когда тебя… убили. Память вернулась к тебе? Йорунн сказала, что ты ничего не помнишь.
— Не помню, — ответил я. — Но не скажу, что совсем ничего. Я жутко голоден. Есть что пожрать?
Я прошёл вслед за Ториром в соседнюю комнату. Она была попросторнее. Под крышей светились отверстия, в центре камнями был выложен длинный очаг. Я ощутил запах тушёного мяса, хлеба и сыра, и живот заурчал. Я готов был съесть целую корову!
Торир снял крышку с глиняного кувшина, который стоял на столе, и, наполнив кружку белой жидкостью, протянул мне.
— Это скир, выпей. Йорунн сказала, что твёрдую пищу тебе пока нельзя.
Запах соли и кислого молока соблазнил меня. Я задрожал от усилившегося голода и жадно опустошил кружку. Но скир оказался вовсе не таким вкусным, как я ожидал. Он напомнил вкус глины, на зубах почудился скрежет земли. Мне стало противно, и я не сумел проглотить последний глоток, сплюнув на пол.
— А он не испортился? — сморщился я.
— Скир не портится, — хмыкнул Торир. — Время только делает его лучше!
Я ещё раз сплюнул и вытер рукавом язык и бороду.
— Идём, ярл, нам нужно ехать, — позвал Торир, отворяя дверь на улицу.
Мы вышли во двор. Унылое низкое небо висело над крышей, а за земляной оградой усадьбы высилась гора, вершина которой утопала в белом облаке.
Из-за угла с грозным рыком вылетела мохнатая псина и набросилась на меня. Я вздрогнул от неожиданности, но не попятился. Я успел подхватить прислонённую к стене деревянную бадью и ударил пса в распахнутую челюсть. Удар опрокинул зверя на землю. Пёс заскулил, но быстро вскочил на ноги, угрожая окровавленным оскалом. Торир извлёк меч и замахнулся на собаку.
— Уймись, гадина! — выругался он.
Пёс утробно зарычал и отбежал за угол дома.
— Неплохо для мертвеца! — раздался голос из-за моего плеча.
Я обернулся и увидел надвигающегося на меня высокого светловолосого воина.
— Торир, привяжи пса! — указал воин соратнику, а потом обнял меня за плечи. — Бальдр! До конца не верил, что смогу вновь увидеть тебя!
— Ты был мне другом? — я вгляделся в его лицо, стараясь что-нибудь вспомнить. Его немолодое лицо и подёрнутые сединой виски ни о чём мне не говорили. Но всё же я был ошеломлён человеческой близостью, и даже выронил из рук бадью.
— Ах, нет, я был тебе врагом! — рассмеялся воин. — Я — Олав! Ты что и правда ничего не помнишь? Я не решился идти к тебе первым, думал, ты меня ухлопаешь, и лишь потом станешь говорить! И потому послал Торир. Мы любили с тобой повоевать, братец! И я действительно очень сожалел, когда тебя убили!
— Надеюсь все мои враги были похожи на тебя, — усмехнулся я, уперевшись лбом в лоб воина.
Он выпустил меня из объятий.
— Сейчас мы приготовим лошадей и отправимся к конунгу Хёрду, — проговорил Олав. — Он велел привести тебя к нему, когда Йорунн… поднимет тебя.
— Кстати, а где старуха? — Я пошарил глазами по двору. — Не хорошо уйти, не простившись.
— Она спит, и будет спать ещё много дней, — сказал Торир. — Обряд потребовал много сил. Она ведь не старуха, ты знаешь? Йорунн была молода, но договор с Хель, чтобы она отпустила тебя, стоит дорого.
Я растерялся, ноги подкосились, и я уселся на скамью, стоявшую возле крыльца.
— Йорунн была молодой? — удивился я. — И отдала свою молодость за возможность вернуть меня из могилы?