Приезжает с женой? — спрашивает почтальон.
Папа посмотрел на него. Папа глядит на почтальона в дверях и ничего не говорит. Мама наливает рюмочку. Почтальон выпивает, открывает рот. Мы смотрим на него. Мама иногда говорит, что никогда не знает, задышит ли почтальон снова, после рюмочки. Потом он начинает дышать. Всегда. Задышит, улыбнется и уйдет.
Папа садится. Смотрит на гондолу и сидит, с телеграммой в руке. Я все еще в углу и смотрю на него.
Я сижу за столом и накалываю макароны.
Хороши макаронники, да, Балерина? — говорит папа. Я смотрю на него. Я знаю, что у меня полный рот и что у меня по подбородку течет соус. Я знаю, я не чувствую, потому что перед этим мама мне дала капельки, чтобы я успокоилась, я ее видела. Я знаю, что не чувствую. Папа смотрит в тарелку. Потом я вижу, что за столом собрались и остальные тоже, что мы все, и я думаю, что у меня день рождения. Йосипина, Карло, папа, мама — все здесь. Я смотрю на них. Потом откладываю вилку с макаронами и беру его за ухо, Франца, он мой папа. Он ничего не говорит. Разрешает мне таскать себя за ухо и продолжает смотреть в тарелку с макаронами. Потом я беру Карло за руку и щипаю его. Сначала он отдергивает руку, а потом разрешает мне себя ущипнуть. И я смотрю на Йосипину. Сейчас я смотрю на нее и держу вилку в руке. Никто ничего не говорит. И мама тоже, она стоит позади меня и накалывает макароны из маленького сотейника. Я ее вижу. Мама любит макароны. Иногда она говорит: У-у-у, какие вкусненькие. И я смотрю на Йосипину. Она похожа на маму. У нее глаза как у мамы, как у Элизабеты. Йосипина, моя сестра.
Она разговаривает тихо. Мама говорит, что она разговаривает как воробышек, как те птички, которые спят в кроне каштана, ночью. И иногда, когда я лежу в кровати и смотрю в окно, за которым растет каштан, я думаю, что Йосипина тоже там с птицами, которые спят в его кроне.
И я смотрю на нее. Она мне улыбнулась и потом медленно накалывает макароны из тарелки. Мама рассказывает, что Йосипина образованная, что она учительница, но Джакомино велел, чтобы она оставалась дома, чтобы заботилась о детях. Бедная Йосипина, иногда говорит мама, когда мы вдвоем стоим у окна и смотрим туда, где маме было лучше всего в жизни. Уже в первый день после свадьбы Джакомино ее ударил. Йосипина плакала, говорит мама, потому что была счастлива, что вышла замуж за Джакомино, но он не знал, что она плачет из-за того, что счастлива, и ударил ее. Бедная Йосипина, говорит мама, потом она больше никогда не плакала. И я смотрю на нее. И я думаю, что уже долго ее не видела, или только один раз, когда Карло отвез меня к ней, потому что мама устала и потому что Элизабета болела. Я знаю, Карло возил меня к ней. Я вижу ее маленькую квартиру, Джакомино, который лежит на кровати без одежды и читает книгу. Я слышу Йосипину, как она говорит мне, что Джакомино уже несколько раз прочел эту книгу, потом я слышу, как она просит его, чтобы оделся, и потом я вижу, как он поднимается с кровати и что-то болтается у него между ног, пока он надевает на себя штаны. Потом я там, я знаю, у нее на кухне и со мной ее дети, два мальчика. Мама рассказывает, что им столько же лет, сколько и мне, что они мои двоюродные братья и что они никогда не приходят в гости. Мама говорит, что она бабушка и что было бы хорошо, если бы когда-нибудь к нам в гости пришли мои двоюродные братья.
Потом я знаю, что я одна, что нет Джакомино, который ночью стреляет в самолеты, что нет Йосипины, потому что она сказала, что пошла к часовщику погладить пару простыней. И я одна с моими двоюродными братьями. И я слышу, как они мне говорят, чтобы я пришла к ним в комнату, чтобы я легла на кровать. Потом я иду к ним в комнату и ложусь на кровать, и мои двоюродные братья ложатся рядом со мной, и потом они меня гладят. Я знаю, что они гладят мое лицо, и потом гладят мои руки, и потом гладят мои ноги, и потом я знаю, что у меня шумит в ушах, что я хотела бы что-то сказать, что я хотела бы что-то рассказать, и что я хотела бы встать на цыпочки, и запеть, и хотела бы слышать маму, как она поет вместе со мной, и я хотела бы быть с Иваном, который где-то далеко и ходит в школу, чтобы потом меня вылечить, и я вижу поле, вдруг я вижу его всё в сорняках, я вижу двоюродных братьев на поле, как они его топчут, и смеются, и говорят, что ее больше никогда не будет, картошки на поле, что будут расти только сорняки и что поле не сможет больше дышать. И потом я вижу дождь, как он падает на поле, на сорняки и на двоюродных братьев, которые смеются и говорят, что сорняки разрастутся еще сильнее, потому что после дождя засияет солнце, и будет тепло, и они еще больше вырастут, сорняки на поле, и я пою, громко-громко…