В третьем антракте Ники пришел с А. М. на сцену. Я стояла на середине, и он подошел к Марии Петипа, которая стояла ближе, что меня ужасно обозлило! Ведь я так просила никогда с ней не разговаривать, а он, как на зло, подошел к ней и говорил с ней довольно долго. Я даже собиралась уже уйти со сцены, но в это время он подошел ко мне, и какой глупый разговор мы вели! А ведь надо же все держать в тайне, ничего не поделаешь.
28 апреля. «Ники мне привез брошку, но я не взяла. Я от него ничего не хочу, только бы он меня любил. Я хочу сохранить чистое, святое к нему чувство, не оскверняя его никакими материальными выгодами. Ники уехал от меня не поздно, до угла дошел пешком. Ники всегда оставляет лошадь где-нибудь подальше, так безопаснее.
29 апреля. «Опять был у меня Ники, но зато последний раз. Больше приехать ему не удастся, так как завтра в 8 час. утра он выступает в лагерь, потом пробудет несколько дней в Гатчине, потом опять в Красное Село и, наконец, 9-го уедет в Данию, откуда вернется только в июне. Увидимся мы не раньше июля, когда начнутся красносельские спектакли. Я ждала Ники на балконе и увидела его еще издали. Он приехал ко мне в 11 1/2 час. прямо с вокзала. Проходя через улицу, он мне поклонился. Я сама ему отворила дверь. Ники был у меня до утра, он уехал только в 7-м час. Бедный, ему и не выспаться, завтра в 8 час. уже надо выступать в Красное. Как грустно было прощаться на целых два месяца. Мы крепко несколько раз поцеловались, и я умоляла Ники меня не забывать»…
Такова на текущий момент обстановка: наследник мечется между двух огней. Не выдерживает однажды, признаётся ей во всём. Мало того, приносит на свидания злополучный дневник, читает сидящей напротив «Маленькой К.» написанные накануне строки, повествующие о его чувствах к «Аликс Г.», просит совета, ждёт понимания и участия. Оригинально, не правда ли! Уезжая в очередной раз в Дармштадт с целью вырвать согласие на брак с колеблющейся принцессой, ставит её в известность: доверие прежде всего!
«Известие о его сватовстве, – пишет она, – было для меня первым настоящим горем. После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет, а неведение ужасно. Я мучилась безумно».
Слава богу, возвратился он ни с чем, помолвка с гессен-дармштадской принцессой сорвалась: Алиса отказалась переменить католическую веру на православную, что являлось основным условием согласия на брак с русской стороны.
Посещения квартиры на Офицерской возобновились.
Из дневника наследника.
«В 12 час. отправился к М. К… у которой оставался до 4 час. Хорошо поболтали, посмеялись и повозились»…
«Отправился к М. К., где ужинал по обыкновению и провел прекрасно время»… «Отправился к М. К., провел чудесных три часа с ней»…
«Посетил мою М. К., где оставался до 6 часов»…
«Вечером полетел к моей М. К. и провел самый лучший с ней вечер до сих пор. Нахожусь под впечатлением ее – перо трясется в руке».
Общество, высший свет с живым интересом следят за развитием их романа. Содержательница модного петербургского салона генеральша Александра Богданович записывает в дневнике:
«Она не красивая, не грациозная, но миловидная, очень живая, вертлявая. Она всем и каждому хвалится своими отношениями с ним».
Более откровенно выражается на сей счет театральный критик и издатель «Нового времени» А. Суворин Вот строки из его дневника за 1893 год:
«8 февраля… Любовник (наследник) посещает Кшесинскую и употребляет ее. Она живет у родителей, которые устраняются и притворяются, что ничего не знают. Он ездит к ним, даже не нанимает ей квартиры и ругает родителя, который держит ее ребенком, хотя 25 лет. Очень неразговорчив, вообще сер, пьет коньяк, и сидит у Кшесинской по пять-шесть часов, так что очень скучает и жалуется на скуку…
14 февраля… Наследник писал Кшесинской (она хочет принимать православие, может быть, считая возможным сделаться императрицей), что он посылает ей 3000 руб., говоря, что больше у него нет, чтобы она наняла квартиру в 5 тысяч руб., что он, отговев, приедет, и «тогда мы заживем с тобой как генералы». Хорошее у него представление о генералах! Он, говорят, выпросил у отца еще два года, чтобы не жениться. Он оброс бородкой и возмужал, но маленький».