Однажды, когда наши подруги были у нас в гостях и я по обыкновению кружилась и подпрыгивала, подражая Терезе, мадам Виллард, некоторое время внимательно наблюдавшая за тем, как я поднимаюсь на цыпочки и округляю руки в такт музыке, воскликнула:
— Это очень, очень хорошо, моя маленькая Клео, просто очень хорошо! Все твои движения попадают в такт музыке. Можно подумать, что ты брала уроки балета!
— Уроки балета? — задумалась мать. — Но где бы она могла заниматься балетом? Я не знаю, откуда и время на это взять, она так много учится! Да и какая в этом нужда? Мне и в голову не приходило сделать из дочери танцовщицу!
Мадам Виллард не стала в тот день развивать эту тему, но каждый раз, приходя к нам, с большим интересом наблюдала за моими наивными хореографическими упражнениями. Однажды, после того как я с особенным рвением повторяла движения танца за Терезой, она очень серьезно сказала моей матери:
— Дорогая моя, почему бы вам не отдать Клео в Оперу, в младший танцевальный класс, где учится Тереза? Было бы прелестно, если бы они танцевали вместе!
— О, нет! Лулу слишком застенчивая. Она не будет знать, что делать и как себя вести.
— Поверьте мне, она научится!
— И потом, я не могу толкать ее в этом направлении без серьезного намерения и дальше направлять ее по этому пути…
— Но это абсолютно ничего не значит! Даже если вы не хотите, чтобы она стала танцовщицей, такие упражнения станут хорошей гимнастикой и в любом случае пойдут ей на пользу.
Ее доводы повлияли на мать. В то время я была очень худенькой, и она всегда боялась, как бы со мной не приключилось какой-нибудь хвори. Убежденная словами подруги, она решилась:
— Да, это может ее укрепить… Вы правы, это действительно очень хорошее занятие. Но как это все происходит?
— Не беспокойтесь. Новых учениц принимают в сентябре. Я поговорю с преподавателем и скажу вам, когда можно будет привести Клео.
Я слушала их разговор, вся обратившись в слух, и сердце мое сильно билось. И я! Я тоже пойду в Оперу, как Тереза… Я попаду в этот волшебный таинственный мир! Я не помню точно весь спектр своих чувств тогда, но мне кажется, что к радости от встречи с новым примешивались страх и беспокойство. Примут ли меня туда? Не будут ли ко мне слишком строги? Не станет ли мне одиноко среди всех этих незнакомых девочек?
Я задавала маме множество вопросов, но которые она, конечно, не могла ответить. Она лишь сказала: «Я не могу заранее знать, как все сложится. Но если тебя примут, я уверена, что ежедневные занятия вместе с маленькими подругами будут очень тебя забавлять и пойдут на пользу твоему здоровью». Она тут же стала придумывать наряд, в каком я пойду на собеседование, и немедленно взялась за исполнение своих планов.
Глава третья
В Опере. — Дом, в котором я выросла. — Господин Плюк и его лорнет. — Вот и я, маленькая балеринка! — Сложный костюм. — Мадемуазель Теодор, жрица танца. — Мадам Крампон и ее роман-фельетон. — Тяжелые занятия и экзамены. — Мой дебют на сцене в восемь лет. — Танец конькобежцев. — Как-то вечером, в «Ромео и Джульетте». — Аделина Патти[13]. — Кобольды[14] и бесенята. — Грудь Сибил Сандерсон[15]. — «Полеты ангелов» в «Фаусте». — Моя судьба решена.
Ближе к середине сентября, когда мне должно было исполниться семь лет, мадам Виллард объявила матери: «Наступило время ее представить».
В назначенный день мать подготовила меня так тщательно, что вы не можете себе даже представить. С необычайным искусством сделав мне прическу — из нее не выбивалось ни волоска, — она одела меня в «костюм», соответствовавший важности момента: платьице из шотландки с плиссированной юбкой, красивое плюшевое пальто гранатового цвета с перламутровыми пуговицами и большая бретонская шляпа из бархата со страусиными перьями. Я не знаю, что о таком наряде подумали бы современные девочки, но для того времени я выглядела шикарно. Гранатовый бархат прекрасно оттенял мою белую кожу и золотистые волосы. Закончив, мама оглядела свое произведение с большим удовлетворением.
И вот мы отправились в Оперу, чтобы нанести визит управляющему школой господину Плюку.
Опера… Каждый раз, когда мне предоставляется возможность туда попасть, я испытываю глубокое волнение. Когда я поднимаюсь по лестницам, прохожу по коридорам, вхожу в зал и сажусь в одно из кресел под потолком с росписями Леневё[16] и огромной люстрой, время останавливается… Я чувствую себя дома, окруженной знакомой обстановкой, и сотни картин проносятся перед моими глазами, полными нежности. Я снова вижу классы, преподавателей, экзамены. Кольцо страха перед выходом на сцену вновь сжимает мне горло, затем аплодисменты под сводами огромного сверкающего зала… В Опере я провела детство и отрочество, связана с этим театром самыми прочными узами. Каждый уголок, каждый коридор, каждая колонна хранит кусочек моего прошлого, поэтому я не могу оставаться равнодушной, находясь в этом здании, меня там всегда охватывают эмоции…
13
Патти, Аделина (1843–1919) — итальянская певица (колоратурное сопрано), одна из наиболее значительных и популярных оперных певиц своего времени.
14
Домовые и духи-хранители подземных богатств в мифологии Северной Европы. Добродушные, однако могли устроить в доме хаос и беспорядок в ответ на пренебрежение. В германской мифологии кобольды — особый вид эльфов.
15
Сандерсон, Сибилла (1864–1903) — американская и французская оперная певица (сопрано) Прекрасной эпохи искусства Франции.
16
Леневё, Жюль Эжен (1819–1898) — французский исторический живописец, представитель неоклассицизма. Расписал плафоны на потолке Парижской оперы (1869–1871, спустя почти сто лет возобновлены Марком Шагалом), театр в Анже (1871). Серия работ, посвященных жизни и деятельности Жанны д’Арк (1886–1890), украшает парижский Пантеон.