- Привет, Коль, я принесла тебе кое-что вкусненькое, - с улыбкой сказала она и оставила пакет на столе. Молодой человек бесшумно повернулся опять к зеркалу и продолжил свои дела.
-Привет, как ты сюда прошла?
Спросил он с ходу, его довольно смутило присутствие Ники, он хотел чётко разграничить работу и семью, любовь. Она то и дело вторгалась в эти границы, бесцеремонно, без предупреждения. Её спонтанность иногда была слишком уж навязчива и неуместна, так казалось молодому человеку.
Встав со стула, Николай казалось, поднялся на пуанты, он был довольно высоким и сейчас, словно грозный орёл, он нависал над своею невинною добычей.
-Я, я прошла довольно легко, ты когда освободишься?
Легкая дрожь пробрала всё тело, ноги почему-то затряслись, будь-то их пробирал мертвенный холод
-Запомни!,- сказал он, подойдя почти в плотную, так что зрачки его глаз прямо впивались в её душу, пронзая её насквозь, - Никогда больше ты не пересечёшь порога этой комнаты, если хочешь меня видеть – я достану тебе билеты на спектакль, больше не смей сюда приходить!
Он кричал, на глазах её появлялись слёзы, они лились словно весенний дождь, лицо немного покраснело. Ника выбежала из театра и уже по дороге, она корила сама себя и задавала себе вопросы: «…в чём я виновата, в том что только забочусь об этом олухе?», «За что он со мной так?». Она присела на мокрую от дождя скамейку в парке, тихо, словно волнами на неё падал тёплый свет фонаря, ветер казалось начал шуршать специально, он помог скрыть её рыдания, всхлипывания и боль, ту боль , которая распирала её изнутри. Она не привыкла кому-то жаловаться на свои проблемы, разве что Иосифу, да и то редко, жаловаться родным она перестала еще очень давно, ведь у них на всю её подростковую боль и страдания был один ответ: «Да ты , Ника иди, по хозяйству займись, быстро свою грусть забудешь». Она не хотела, постепенно вошло в привычку прятать свою боль внутри себя, прятать в самых дальних и темных уголках её души. У себя в городе, она часто уходила в ближайший лес, подальше от людских глаз и упрёков и садясь на старые, разлогие столбы ивы, что росла у тихой речушки, облокачивалась и томно плакала, она плакала так, как ни плачут даже в самый скорбный день. Бывало вот так проревётся она до самого вечера и возвращается домой, весёлая и жизнерадостная. Душа, ведь она не железная, болело не на сердце, болело где-то в душе. Ника привыкла, на людях она просто должна была быть сильной, должна была быть той, кем хотели видеть её родные, близкие друзья. Все в городе знали Нику как хохотушку, весёлую девушку, которая была просто душой компании и застольев. А вот душу её видела лишь старая ива «….только ты – ивушка слушаешь, только ты – ивушка знаешь». Не раз приговаривала девушка, поглаживая столб дерева . Были и такие моменты, когда было совсем не в моготу , она падала с дерева, и впиваясь пальцами в зеленую, сочную траву, просто кричала в голос, да так, что аж птицы на водоеме разлетались. Страдания – формируют личность, считают многие философы, но ведь это – ложь, страдания разрывают личность, разрывают на «до» и «после». Сейчас, довольно проплакавшись, она обессилена и сломлена, дошла до общежития и не переодевшись, упала на свою кровать, этот грохот разбудил уже давно мирно спящих соседок
- Кого там черти принесли!, - завопила сонным голосом Наташа, вылезая из под одеяла. Растрепанная прическа девушки, прямо говорила что спала она очень долго , но не крепко, на губах виднелись следы не стертой помады, а на глазах уже изрядно растерлась тушь, она была похожа на сонную панду. Увидев заплаканную Нику, которая всхлипывает с подушку, она резко подорвалась с кровати, включила свет и начала успокаивать подругу
- Ник, Никуська, ну чего ты, скажи, что произошло, с Колей что-то?
Спрашивала Натали, вытирая мокрое и заметно налившиеся от слёз лицо подруги
-Та нет, просто проблемы по учебе, - отнекивалась она как могла, по увиденным глазам Наташи, она поверила.
- Ну, дурында и что ж из-за этого плакать?, спросила девушка наливая из банки, которая стояла на столе, стакан воды и подала его подруге, Ника сделала пару глотков, в комнате всё затихло, был слышен лишь легкий храп Ксю, которая тоже пришла около получаса назад и тут же увалилась спать, казалось даже атомная война не разбудит эту щупленькую девчонку.
- Наташ, пусть Йося передаст Коле, я завтра уезжаю
- От тебе раз! А куда?
- Меня звали на что-то типа дополнительной стажировки в органы, поработала в частной конторе, надо ж и на государство поработать.
-И, надолго?
- На три месяца, может немного больше
-Ого!, - воскликнула девушка, поставив стакан на место, - погоди, а как же твоё место в общаге?
- Я договорюсь, не беспокойся об этом
Они спокойно легли спать и потушили свет, а в это время, Коля только вышел из театра и направлялся к себе домой. Идя по дороге, он всё думал, он перегнул палку, был слишком груб с той маленькой кроткой душой, что попала к нему в руки, словно белоснежная голубка.
Внезапное и необдуманное желание Ники уехать, было прервано эпидемией гриппа, которая так ни кстати настигла всю Москву, болели все - от мала, до велика. Болезнь настигла и Николая, еще пару спектаклей молодой человек смог отыграть, но вот на третий день, температура поднялась до критической отметки тридцать девять и девять. Он лежал на своей кровати, его мучил страшный жар, на некогда счастливом и улыбчивом лице, сейчас виднелась заметная слабость, взгляд был затуманен, губы из алого цвета стали фиолетово-синими, он не ел, лишь только пил воду, руки тряслись, ему было холодно даже под несколькими одеялами. В больницу положить не смогли – было слишком мало мест. Ламара Николаевна принялась лечить сына самостоятельно, но по прошествии нескольких дней, она поняла что сама не справиться. И Ника, переступив свою гордость, всё таки пришла к больному. Она и сама была немного больна : три дня её мучила температура, но ей нужно было закрыть практику. И вот, именно в этот день, она шла с отчетом по практике и многочисленными сумками в уже всем известную коммунальную квартиру, двери открыла Ульяна Витольдовна и без слов проводила прибывшую гостью на кухню, поставив довольно увесистые сумки на стол, девушка принялась ждать Ламару Николаевну, которая вышла в магазин буквально минут пять назад. Не теряя времени, скинув с себя черную кожаную куртку, Ника прошла в комнату, сейчас больной спал, потрогав его лоб, она поняла, надо чем-то сбить температуру. В коммуналке было довольно жарко, Ника радовалась что не оделась теплее. Под черной кожаной курткой была белая майка, с серыми цветами, и светло-синие, словно небо джинсы, туфли на довольно высоких каблуках, которыми она то и дело зацеплялась об прибитый гвоздями , порванный линолеум. Она пыталась вспомнить, чем же лечили её в такие трудные минуты болезни бабушка и мама. Первым делом, девушка заварила липово-мятный чай с мёдом и понесла Николаю в комнату, он приоткрыв глаза не мог поверить, что перед ним стоит она, после их ссоры, молодой человек думал, что она больше не придёт. Ника поднесла чашку с чаем к его губам, молодой человек тихо прошептал
- Яд?
- Пей и не выезживайся, есть более искусные методы, чтоб наказать тебя за твой упрямый, твердолобый характер, - сказала девушка с улыбкой и присела рядом на кровать.
Он с удовольствием выпил всё содержимое чашки и откинулся на подушку, сил у него не было, всучив ему градусник, Ника услышала какое-то странное шипение на кухне и с криками : «Курица убежала!», поцокала каблуками спасать бульон, который уже успел изрядно вытечь на плиту. В квартиру зашла Ламара Николаевна, в бежевом пальто с красивыми пуговицами, что переливались под светом нависающих коридорных ламп. Ника приветливо помахала женщине из кухни и продолжила варить бульон, кидая туда пару морковок и луковицу
-Привет Вероника, я смотрю – отряд спасения прибыл, - с улыбкой подытожила женщина, взглянув на довольно большие, клетчатые сумки на столе.