Галина Сергеевна Уланова – первая балерина, которая как никто знала - артист платит за свой талант одиночеством. Её движения были неспешны и тихи, словно осенний ветерок. Снежная королева балета, с ледяными глазами – такой её называли. Это – человек история, человек театр, человек – балет. Ей было, что рассказать молодому поколению, она с радостью делилась своим опытом. Танец Улановой – это было что-то не из мира сего, по её глазам, пластике было видно, что это танец ни столько тела, сколько души и именно для неё она сейчас танцует – для своей израненной души. Индивидуальность балерины – её главный козырь, она должна истинно переживать за своего персонажа, без всякой наигранности и фальши. Она спрашивала у своих учеников очевидные вещи, которые казалось бы знали все, но отвечали лишь единицы. Галина Сергеевна была закрытой, хрупкой, тихой – как и её призвание – Балет. Она была стальным ангелом, без крыльев, но на пуантах. Сцена – это поток ощущений, поток воспоминаний и эмоций. Но для того, чтоб сыграть, нужно было иметь этот огромный запас. Она была созданием ни этого мира, словно фея фиалок, словно тихая, маленькая птица. Умела сыграть страсть, но не раскрытую и выпяченную, а девственную, чистую и милую. Юность – это ни тело, а состояние души, Галина Сергеевна это знала, она могла сыграть влюбленную девушку, будучи в любом возрасте, ведь чистая и искренняя любовь – это то, что неподвластно времени. Её роль Джульетты – это верх балетного искусства, непревзойденный бег, походка, которую пытались повторить многие, но они играли, а надо было - прожить. Боль, смятение, унижения, безответная любовь, всё это было, но оно проходило тихо, без особой огласки, оно должно было перегореть внутри, а не выходить в свет. Танец печали, невидимый на сцене, она превращала в любовь, на ней же. Ей – скромной девушке, стали аплодировать главы государств, для неё эта похвала была искренняя и признательна, но для неё аплодисменты – были лишь подарком зрителя, не более. Она была своевольным учителем, ей не давали учеников, она всегда выбирала их сама, словно драгоценные бусины. Всем своим ученикам она говорила «Вы не должны копировать, вы должны быть своим героем». Нужно было выстрадать роль, в обычной жизни, всплеска эмоций можно было не дождаться, но вот на сцене можно было и поплакать и посмеяться. Она жила в своих учениках, в их движениях, взгляде, успехе. Галина Сергеевна нашла себя, нашла в сцене, а потом и во внутреннем спокойствии, душевном, нашла себя в книгах, в вечерних тихих прогулках, в пастельных тонов, неброских нарядах. Она была тихим и закрытым человеком, мало кто мог рассказать о ней много, редко говорила, держала дистанцию, наученная временем, обстоятельствами она знала, пускать в свою жизнь мало кого хотелось, её тихий уголок и любимая собака её вполне устраивали, зачем еще здесь будет кто-то лишний? Она отдала дань искусству сполна и теперь, пришло время пожить не для души, а для спокойствия разума. Уланова была спокойна, но решительна, нет, она не стучала по столу, её тишина и спокойствие решали всё за неё. Она пережила оскорбления, потери и много горя, она не любила внимание – Великая – это был титул, титул, принадлежащий тихой розе, что росла среди шипов.
========== Часть 18 “Слёзы матерей” ==========
Любовь Матери – Святая.
Не зная - ни конца ни края
Мать силы детям отдаёт
В них – свет её живёт
Её умения, благодетель
Уж отдаёт она сполна
Так в чём же матери вина?
В её любви к крохотным ножкам
И столь же маленьким ладошкам
Целует мама их во сне
В Морфея чистой тишине
Что сон ребенку дарит славный
Для матери нет и подавно,
Ни сна ни сил
О, упоение!
Смотреть на подвиги детей
Их первые шаги взирая
Тихонько плакать в стороне
Когда их жизнь так сильно треплет
Ведь подвиг матерей – урок
Урок таким же поколениям
Что в радости или в смятении
Свои ошибки совершают
О слезах матери не знают
Что пророняла каждый раз
Словно от Бога был приказ
========== Часть 19 “Расставание” ==========
Вот ночью, тихо в тишине
Лишь сердце внемлет тихо мне
Оно кричит, гнетёт, страдает
Как птица в клетке умирает
Но умирает уж любя
Себя!Себя!Себя!Себя!
Себя безудержно он любит
Словно Нарцисс не любит Розу
Внимает, слушая он прозу
И проза о любви жестока
Она так призрачна, далека
Словно ленивый океан
Душа познала в ней обман
В любви, в которой утопая
Кричали чайки уставая
Кричали мол - любовь не враг
Об этом знал каждый дурак
Что так и быть набрался сил
И просто в горечи любил
***
Николай всё больше времени стал проводить в окружении своих педагогов, он оказывал им больше поддержки и внимания, Нику уже это не беспокоило, в прошлом году, по экспериментальной программе, её перекинули на два курса вперед и задали кучу академки. Да, не дай Бог нам родиться в эпоху перемен. Сейчас она шла, после выпускного экзамена, который сдала на «отлично» и размышляла о предстоящем исполнении плана. На экзамен она пришла в легкой, полупрозрачной белой блузке, и широких черных брюках-клёш. Диплом на руках, на улице стоит прекрасная погода, шумят березы, с них падают небольшие зеленые листочки, что словно снежинки ложатся на раскаленный асфальт. Дует прохладненький ветерок, что разбавляет надоедливую жару, в её черных с коричневым отливом очках, отражается палящее июльское солнце, храм знаний пройден, пора искать другую дорогу, пройти следующий этап, опыта у неё было предостаточно, чтобы начать с самых низов в любом уголке страны. Коля уехал на гастроли, у Ники был кард-бланш, ничего не могло помешать её планам, в которые она даже Иосифа не посветила, своим однокурсникам и куратору, она сказала, что уезжает заграницу, преподавать. Еще за два дня до экзамена, Ника созвонилась с роднёй и объявила, что в университете открывается новый филиал и её пригласили туда в качестве завуча, она посмотрела на карту и выбрав самый отдаленный городок, ближе к северу страны, выпалила его название. Если начинать жизнь – то с чистого листа, нужно сжигать все мосты. Сейчас Ника встречалась с братом в одном из простых кафе у набережной, увидев вывеску «Столичное», она прошла вовнутрь кафе, массивная коричневая дверь открылась, внутри было довольно спокойно и неброско, будний день – мало народу, бежевый кафель, красивые своды с еще сталинской лепниной, маленькие люстры, словно одуванчики, светились под потолком, обнажая всю красоту этого места, по углам были небольшие античные статуи, что в своих подносах держали горшочки с фиалками. Стены были до половины оббитые деревом, дальше шла мозаика из разных кусочков битого стекла и мрамора, изображавшая античные виды. Белые столики с закрученными ножками, массивные кованные стулья, широкое окно, вид которого был запрятан под мелкими надписями, среди них Ника разглядела только «Париж» и «Стамбул», диковинные пальмы, что стояли ближе к барной стойке, совсем сбили Нику с толку, при чём тут название «Столичное», если откровенно, то это была больше Древняя Греция. Бармен за стойкой был одет в жакет и рубашку, в белых перчатках, он виртуозно наливал коктейли и размахивал многочисленными бутылками, пройдя немного дальше, Ника заметила Иосифа, попивающего кофе в этот жаркий день, но в заведении было довольно прохладно. Юноша был в серой футболке и джинсах, на спинке стула виднелась кожаная куртка, Иосиф всегда быстро загорал на солнце, а поэтому, носил верхнюю одежду в любую погоду. На руках его были часы с коричневым ремешком – это был подарок Натали, на часах также присутствовала гравировка «Любимому мужу». Он нервно посмотрел на них, Ника опаздывала уже на пол часа, но юноша никуда не спешил, увидев на горизонте подругу, он не улыбнулся, как это бывало всегда, а лишь продолжил пить своё кофе, раскинувшись на стуле. Подойдя ближе, она махнула ему рукой в знак приветствия, а он указал ладонью на пустой стул, девушка присела и сложив на стол руки в замок, заказала подошедшему тут же официанту кофе с коньяком и начала беседу: