- Эй, дама!Можно не трусить, тут люди вообще-то сидят.
-Я трусила этим пеплом сорок лет, никто пока не возмущался, - сказала она невозмутимо продолжая своё дело, даже казалось не обращая внимания на побеспокоющую её гражданку.
- Всё бывает впервые!, - ответила Ника, слегка прищурившись от налетающих на неё капель дождя
- Да, но не в моём возрасте, милочка!
От наглости женщины, Ника отошла на пару шагов дальше и попыталась разглядеть свою собеседницу, но вдруг, каблук одной из её туфель обломился под очередным камнем брусчатки, девушка упала в лужу, испачкав всё своё одеяние в грязи.
- Милочка, не гоже барышне ваших лет ходить в этом убожестве, берите вещи, широкая дубовая дверь, вход с той стороны улицы, хоть дам вам приличные туфли!, - выпалила напоследок женщина и бросив окурок в хрустальную пепельницу, что предусмотрительно была поставлена рядом с ней, она направилась прочь, закрыв дверь со скрипом.
Ника, сняв надоедливые туфли, пошла по брусчатке босиком, прихватив сумку, вход действительно находился с другой стороны улицы, в подъезд вела сначала обычная дверь, которая бывает у многих, деревянная с маленьким стеклянным окошечком, за ней пряталась другая, напоминающая вход в жилище арестантов, кованная, железная дверь, вид которой отличала лишь ручка, сделанная в виде милого, нераскрывшегося бутона. Зайдя туда, Ника увидела маленький холл, освещающейся лишь крохотной лампой, что висела под потолком. Пару почтовых ящиков и небольшие ступеньки, что служили проходом к трём дверях, одна была среднего размера, выкрашена белой краской и уже достаточно потрёпана от времени, две других казались совсем одинаковы, большие, деревянные двери, отличавшийся лишь звоночками, что располагались на стенках. Один был простой, из пластмассы с кнопкой, а другой казалось был, словно не из этого мира, вокруг крохотной кнопочки была лепнина в виде лепестков подсолнуха, что раскрылись к солнцу всей своей красотой и утонченностью, как только Ника протянула руку, чтоб позвонить этой «милой» особе в дверь. Дверь открылась буквально за секунду до того, как Ника потянулась к завораживающим её лепесткам.
- Проходите!,- хозяйка приглашала в свою квартиру, Нике это показалось странным, на свой страх и риск, она переступил порог. Небольшой, не сказать чтоб и узкий коридор был наполнен всем, что казалось должно было стоять в музее, а не в тихой квартирке грузинской старушки. Вокруг были портреты, пейзажи, причудливой формы зеркала, что немного утратили свой блеск в силу возраста и были скорее предметом интерьера, нежели чем-то нужным. Камин, стол, стулья, комод, шкаф, ковёр, гобелен, разнообразного вида и причудливых форм лепнина, всему этому было уже порядка двести лет, но оно было в таком состоянии, что казалось, его только что купили в мебельном магазине недалеко отсюда. Люстры, даже такие мелочи, как крохотные фарфоровые фигурки, стоящие на комоде, рядом с телефоном, были такими старыми, что казалось стояли еще у потомков династии Бурбонов, где ни будь во Франции. Да и сама хозяйка квартиры была из старых аристократок, что обычно проживали в районе Ваке, но ей там было не по душе, много интриг и склок, в которых женщина уже не имела желания никакого участвовать. Дав Нике довольно широкое полотенце, хозяйка попросила снять верхнюю одежду, попросив расположить свою сумку рядом с вешалкой у входа. Ника побоялась трогать столь трепетный антиквариат, просто положила сумку на пол, прикрыв её курткой. Через какое-то время, девушка сидела уже в гостиной, укутавшись в полотенце и разглядывала обстановку, сидя в кресле с широкой спинкой, что изгибалось волнами, оно было словно из изумруда – настолько был ярким его свет и пушистая, почти бархатная, слегка поблескивающая обивка. Закруглённые подлокотники из дерева, текстура которых была видна через слой лака, крохотные, завитые ножки, в былое время на нём восседали графы и князья, теперь сидит она – простая девушка из глубинки. Напротив неё, поодаль от стола, был камин, по бокам которого восседали грозные фигуры львов и барсуков, на дымоходе была выбита буква «წ» в красивом венке из полевых цветов. Камин не горел, видимо уже давно, в нём остались следы копоти и пару одиноких угольков. Дальше Ника переключила своё внимание на просто феноменальное количество книг, полки были ими просто забиты, в зеркальном серванте стояли фигурки, те самые фарфоровые фигурки, что были у телефона, на самой верхней полке виднелся портрет мужчины, его лицо было сосредоточенным, не сказать чтоб угрюмым, глаза смотрели куда-то вдаль, подбородок был приподнят, лоб немного сморщен, напряжены скулы, прищурены глаза, приподнята одна левая бровь. Увидев интерес незнакомки к портрету, хозяйка нарушив тишину, сказала:
- Это мой муж – Малхаз, хороший человек был…
- Был?
-Увы, вот уже пятнадцать лет, как я – вдова, - с грустью и болью рассказала хозяйка. Ника приняла у неё чашки с чаем, Величавая женщина уселась в кресле напротив.
- Простите…
- Не надо, я уже привыкла, раньше плакала, а сейчас - какой с этого толк, не надо жалеть умерших – надо жалеть живых.
- А если честно, зачем вы мне помогли?
- Когда-то я дала своему мужу обещание, помогать тем, кого не испортил этот жестокий мир.
- А вдруг, я не та, за кого себя выдаю?
- Ты - просто девушка, что оказалась в беде.
- Я сама навлекла на себя эту беду, - пожаловалась Ника, сделав пару глотков горячего напитка.
- Расскажи, станет легче…
- Я прие…вернулась на родину, преданная своими родителями, отвергнутая любимым человеком, в поисках дома, понимания, новой жизни.
-В этой спешке я забыла представиться. О! Как невежливо, меня зовут – Иберия Циклаури.
- Ни…Гика Махвиладзе
- В каком районе вы жили раньше?
- Мы не жили в Грузии давно, наш род уехал отсюда еще лет двести назад.
- Гонимые с родной земли – они вернулись обратно.
-Что?, - спросила Ника недоумевая
- Да ничего, так я просто выражаю свои мысли в слух.
- Из-за этого – я росла в неведении о своём родном языке, о культуре, о родных мне людях, - это было от части правдой, ведь не уедь Лала за своим любимым – офицером в глубинку, всё могло бы быть по-другому, Ника росла бы в том окружении, которого ей так не хватало, но что мечтать, если уже всё произошло.
- Боже, какой ужас! Махвиладзе и не знает родного языка, милочка – я считаю своим долгом, заполнить ваши пробелы в культурном и языковом плане, да это же невежество!
- Как только найду себе угол, тут же приду к вам - восполнять утраченное.
- А что искать – живите здесь, - с абсолютной серьезностью говорила дама.
- Это неудобно, да и я не хочу вас стеснять.
- Да кого вы стесняете – я старая женщина, живу одна, дети в силу своих финансовых возможностей давно уже заграницей, куда мне эти огромные метры.
- Ну, если это удобно…
- Удобней некуда, дальше по коридору еще две маленькие комнаты, ваша та – что дальше, я всё время пропадаю на репетициях с учениками или же концертах, вы мне совершенно не будете мешать.