Очевидно, оно осуществлялось главным образом двумя путями. Во-первых, через купцов, которые везли металлы, ценную древесину, смолы, пряности, камфару и экзотические товары (сегодня, по сути дела, происходит то же самое) на процветающий мировой рынок, расположенный между Китаем, Индией и Римом, и которые оживляли экономический интерес островных народов, существовавших до тех пор обособленно. Одновременно эти купцы везли свою высокую культуру. Вскоре их уже сопровождали буддийские монахи, которые развертывали свою миссионерскую деятельность так же энергично, как на Цейлоне (Шри-Ланка), в Бирме и в Малайзии. Они действовали откровенно и с таким большим умением, что многие из местных правителей были готовы соединить свой исконный культ богов и предков с учением Будды. Синкретические формы в том виде, в каком они тогда возникли, встречаются в Индонезии еще и сегодня, особенно на Бали.
То, что наряду с буддизмом добился признания и индуизм, должно было прежде всего иметь политические основы, поскольку, в то время как буддизм по своему характеру и учению с самого начала был получившей всемирное распространение религией с миссионерскими тенденциями, для индуизма нужно было, очевидно, родиться индусом. Вероятно, индуизм был элитарной религией, распространявшейся прежде всего благодаря бракосочетаниям в домах правителей. Таким образом на Яве и Бали постепенно возникли индуистские верховные касты, которые не имели значительного распространения. При этом, однако, выясняется, что на Бали, единственном индонезийском острове, где еще сегодня существует деление на касты, 95 процентов населения составляют судры, принадлежащие к низшей касте.
По следам яванских правителей
Ни одна древняя надпись не дает нам возможности узнать, когда появились на Бали первые индийцы. Мы не знаем, воспользовались ли они морским путем или выбрали долгий путь через Гилиманук. Бесспорно лишь то, что Бали довольно скоро был втянут в сеть международной торговли и эта сеть становилась все более густот! благодаря высокому искусству индийских и китайских мореплавателей, курсирующих между берегами Азии, островами и далеким Западом, куда, так же как ко двору правителей Китая и Индии, везли все виды предметов роскоши, пользовавшиеся во времена последних римских императоров большим спросом не только в Риме, но и в европейской и ближневосточной частях империи, причем число покупателей неуклонно росло.
Международная торговля того времени, масштабы которой можно даже в какой-то степени сравнивать с масштабами торговых отношений сегодняшнего дня, не была тем не менее основным элементом жизни азиатов. Существовали группы людей, например индийские брахманы, которые полностью стояли в стороне от сельского хозяйства, ремесла, торговли, от практической политики и ее милитаристского продолжения — ведения войн. Они занимались только религиозными делами — службой в храмах и проведением обрядов жертвоприношений, а посему считались личностями, входящими в контакт с предками и богами. Это служило основой их центральной, исключительно сильной позиции. Многие из них превращали религиозную службу в выгодное дело и становились причастными к общему богатству. Подобная секуляризация брахманизма не воспринималась народом безропотно. Возникали секты, которые выступали против бесстыдного поведения брахманов.
Учение Будды является самой значительной силой, возникшей в VI веке до н. э. как следствие падения влияния древнеиндийского брахманства. Благодаря усилиям Ашоки, правителя из династии Маурья, уже в III веке до н. э. оно распространилось далеко и на запад, и на юго-восток. Знаменитые университеты при монастырях, например индийский Наланда, заботились об образовании монахов, которые по стопам торговцев, вероятно даже на их кораблях, проникали все дальше на юг.
Таким образом, перед наступлением новой эры, очевидно, существовали три главные группы, которые несли индийское влияние в Юго-Восточную Азию и на индонезийский архипелаг, — торговцы, брахманы и буддийские монахи.
Местные правители были весьма заинтересованы во всех трех группах, причем брахманам отдавалось предпочтение как личным советникам, в то время как буддийское учение служило для поддержки их политических планов. Ощутимое соперничество между индуизмом и буддизмом существовало в Индонезии, видимо, недолго, в VIII и IX веках, прежде всего на Яве.
Правители древних индуизированных государств на Суматре и Яве видели в культовом порядке и политической организации Индии образец для укрепления собственной власти. Брахманы и буддийские придворные проповедники укрепляли авторитет местных князей, для которых чужой культ являл собой образ общепринятости и магической, мифической силы. Индийские гости, выступавшие как маги-волшебники, за место при дворе были готовы и на священные жертвоприношения правителям, и на причисление их к родословному древу из индийской мифологии.
Они способствовали развитию искусства, литературы, театра и музыки и тем самым придавали дворам индонезийских правителей определенный налет экзотической исключительности, который еще сегодня ощущается в кратонах[5], обширных резиденциях султанов Центральной Явы в Джокьякарте и Соло, а также во дворцах более ранних балийских правителей.
Благодаря брахманам индонезийские правители и их дворцовое окружение изучили санскрит и искусство письма, что также создало им ореол исключительности и позволило еще больше, чем раньше, возвыситься над своими подданными.
Однако мы еще очень далеки от точного исторического описания Юго-Восточной Азии того времени. Немногие найденные надписи донесли до пас имена правителей, которых трудно расположить в хронологическом порядке, как трудно связать с определенными историческими процессами многие из древних строений.
Мы не знаем, когда состоялся первый контакт между древним государством Шривиджая на Суматре и старинными яванскими княжествами. Мы не можем даже сказать, на каких именно островах возникли первые государства и какие из островов первыми попали в сферу индийского влияния. По всей видимости, этот процесс шел с запада на восток. Правда, многое указывает на то, что Бали еще до активных контактов с Явой испытывал прямое давление — в первую очередь религиозного характера — со стороны Индии или уже индуизированной юго-восточной части Азиатского материка.
Несмотря на это, сегодня полагают, что наиболее значительным и продолжительным влиянием, которое Бали испытывал извне, было индо-яванское. В нем распознают несколько этапов, длившихся до тех пор, пока наконец вместе с вторжением ислама Бали не превратился в прибежище последних представителей индо-яванской аристократии, которая приняла участие в формировании и сохранении существующей и по сей день индо-балийской культуры.
Если мы сегодня проедем по острову с запада на восток по следам первых яванских правителей, то вряд ли найдем что-либо, рассказывающее о дворцовой жизни правителей тех времен, кроме храмов и мест священных обрядов, свидетельствующих об их глубокой связи с заимствованными из Индии религиями — буддизмом и индуизмом.
Древнейшие из яванских храмов шиваитские — находятся на западной оконечности острова в труднодоступной, болотистой местности на плато Диэнг, известном своими серными источниками. Эти храмы относятся если не к наиболее значительным, то наверняка к самым впечатляющим культовым сооружениям древней Индонезии. Мы не знаем ни точного времени их появления (возможно, это произошло в VIII веке), ни династии, при которой они были построены.
Вероятно, это храмы шиваитских правителей, вынужденных под давлением буддистов, влияние которых в центральной части Явы в VIII веке значительно возросло, вместе со своими подданными отступить в труднодоступные районы и остаться в полной изоляции. Однако приблизительно в то же время и сравнительно недалеко от этих мест было построено крупнейшее буддийское храмовое святилище Индонезии — знаменитый Боробудур, грандиозное сооружение, имеющее форму пирамиды, которую венчают ступы-пагоды. Храм как бы представляет собой копию священной горы Махамеру — сердцевины вселенной.