В балийской истории Рангды имеется свой прообраз — владеющая черной магией мать балийского раджи Эрлангги, царица Махендрадатта, многорукое рельефное изображение которой находится высоко в горах в Кутри на юге Бали. Баронг — это фантастическое существо в виде льва. По представлениям балийцев, человек может быть очень плохим и очень хорошим, но он никогда не станет символом добра, потому что в нем присутствуют обе противоположности — добро и зло, причем зло часто бывает таким сильным, что полностью подавляет добро. Такой силы добра, которая победила бы зло, в человеке нет, поэтому символ добра всегда заключен в нечеловеческом существе.
Рангда считается на острове воплощением демонической силы. Каменный рельеф в Кутри изображает ее в образе Дурги, ночной супруги Шивы, которой боятся на Бали, поскольку считают ее ненасытной богиней смерти и пробудившейся силой стихийных бедствий, требующих человеческих жертв. Рангда живет рядом с каждой деревней в специально сооруженном для нее павильоне в Пура Далем — Храме мертвых. Ее вырезанное из камня или дерева лицо всегда закрыто белым покрывалом, чтобы кто-нибудь случайно не увидел это воплощение зла и не навлек на себя несчастье. Кроме главного священнослужителя в Храме мертвых есть другой служитель, который во время танцев Рангды надевает маску ведьмы.
Маски Рангды с выпученными, наводящими ужас глазами, четырьмя длинными клыками и высунутым красным языком, охваченным символическим огнем, считаются приносящими несчастье и поэтому находятся в особом помещении Храма мертвых под замком.
Дорогая маска Баронга с имитацией львиной шкуры, напротив, хранится в деревенском храме как символ божественного благословения, воплощение надежды на помощь в случае необходимости, поскольку Баронг-кекет (таково полное имя этого существа из народной легенды) — дух, не только оберегающий деревню, но и охраняющий леса, поля и кладбища, где он пытается предотвратить губительные действия Рангды.
Когда наступает день Баронга или приходит несчастье в деревню, двое мужчин, хорошо знающих, что представляет собой это сказочное существо и что оно должно делать, надевают соответствующий костюм и становятся Баронгом. Один из актеров изображает пе-редкие ноги и надевает огромную маску с мощной нижней челюстью, другой — туловище и задние ноги. Оба актера должны действовать синхронно, чтобы выполнять ожидаемые от Баронга дикие движения и прыжки.
Если больной коснется шкуры Баронга, он может надеяться на выздоровление. Прикосновение же к белому покрывалу Рангды вызывает тошноту и может даже принести человеку смертельную болезнь.
Однако сегодня, когда Баронг со своей изначальной функцией приносить людям деревни здоровье и кое-где стал источником звонкой монеты, истинная вера в его силу, равно как и в силу Рангды, весьма поубавилась. Тем не менее один смышленый юноша из южнобалийской деревни, живущий сегодня показом «Баронга», сказал мне: «Что, собственно говоря, хотят люди, которые упрекают нас в продаже нашей древней культуры по заниженным ценам? В конце концов они хотят видеть то, что мы им и собираемся показывать. А если к тому же мы еще и заработаем, это будет лучшее благословение, которое мы можем ждать от Баронга. Ведь если бы он сердился на нас, то не дал бы нам заработать этих долларов». Здесь выражена типичная особенность балийского мышления: хорошо то, что приносит человеку пользу.
Кто наделен способностью видеть и понимать, за час узнает в Баронге о Бали больше, чем за все время дальних поездок по острову. Ведь спектакли «Баронга» — это в первую очередь часть истории, хотя многие из приезжих считают их лишь «чисто туристским аттракционом».
В сегодняшних представлениях «Баронга» вначале показывается главный персонаж, имя которого дало название этому зрелищу. Затем следует танец легонг, после чего развертывается основное действие, сопровождающееся ритмичными звуками гамелана.
На сцене двое придворных жалуются на горькую судьбу своего повелителя, принца Садевы, который сегодня же должен быть принесен в жертву богине смерти Дурге Они сообщают об этом первому министру государства, появившемуся на сцене вместе с царицей, которая глубоко опечалена по случаю намеченного жертвоприношения сына, требуемого силами преисподней, и которая по религиозным причинам не может воспрепятствовать этому, поскольку сама находится во власти повелительницы преисподней Дурги.
Дурга тем не менее боится, что царица может не дать согласия на принесение в жертву собственного сына, и направляет мысли царицы в нужное ей русло, в результате чего царица бьет сына и приказывает министру отвести его на кладбище, где властвует Дурга. Министр отказывается выполнить приказ, однако его самого подвергают колдовству, и он в конце концов отводит Садеву на кладбище, где привязывает к дереву перед домом богини смерти. В тот момент, когда кажется, что зло, олицетворяемое зловещей Дургой, побеждает, появляется Шива в образе жреца. Он проникается сочувствием к юному принцу Садеве и дарит ему бессмертие, поскольку не может просто освободить его от злых чар Дурги, которая в соответствии с ритуалом жертвоприношения хочет сразу же убить Садеву, но, поняв, что принц бессмертен, признает себя побежденной и просит Садеву убить ее и тем самым избавить от выполнения своего демонического замысла. Однако Садева отказывается выполнить эту просьбу. Но тут появляется Калека, страшная пособница Дурги, и обращается к принцу с тем же требованием, но Садева остается непоколебимым.
Желание смерти превращается у Калеки в лютую ненависть, и она прилагает все свои магические силы, чтобы все-таки уничтожить Садеву. Вначале она превращается в дикого кабана, однако Садева убивает его. Превратившись в громадную птицу, она тоже не может победить Садеву. И здесь наступает самый ужасный момент, когда обычно во время деревенских представлений «Баронга» в толпе каждый раз пробегает боязливый рокот. Калека превращается в символ власти зла — черную ведьму Рангду. Против нее бессилен даже бессмертный принц Садева.
Рангда — это воплощение беспредельного зла, выходящего за рамки всех человеческих представлений. Бессмертному принцу остается лишь один выход: с помощью Шивы он превращается в Баронга. Теперь друг другу противостоят уже не люди, боги и демоны, а символы абсолютного добра и абсолютного зла. Они не могут побороть друг друга, ибо символизируют абсолютные крайности поведения человека.
Даже когда Баронг призывает к себе вооруженных крисами помощников, они не в состоянии что-либо сделать. Рангда запутывает их так, что те обращают свое смертоносное оружие против самих себя. Однако, когда эти помощники, которые к тому же были ослеплены Рангдой, пытаются убить себя собственным оружием, судьба в последний раз приходит им на помощь: решительно вмешавшись, Баронг прекращает действие злых чар Рангды. Помощники Баронга постепенно пробуждаются от транса невредимыми. Жрец окропляет их святой водой, и они приходят в себя. Звуки гамелана, сопровождающего все действие, в последний раз нарастают, и символическое представление заканчивается. В этом исполняемом в разных вариантах народном спектакле показывается все, содержащееся в балийской религии и в балийском представлении о жизни. Принесение людей в жертву богине смерти относится к древнейшим обычаям дояванских балийских верований. Этот обряд, вероятно, имел место еще до появления на острове первых индийских брахманов. Уже при жизни Махендрадатты — про образа Рангды — этот обычай отошел в область преданий, тем не менее в индо-балийской религии до сих пор сохраняется вера в ненасытность богини смерти, и ее одну считают ответственной за многие беды, в том числе и за извержение вулкана Гунунг Агунга, повлекшее за собой многие человеческие жертвы.