Хотя президент Сухарто после короткого обращения ко всем собравшимся уже возвращается домой, в Джакарту, и находится по дороге в аэропорт, а большинство балийцев — участников Таур Эка Даса Рудры отправились в обратный путь в свои деревни, в главном храме Бесаких начинается еще одна церемония — большое жертвоприношение — «пуджа арспан видхи» — в честь Сангхьянга Видхи и всех его ипостасей. Оно относится к Дева Яднйа — ритуалам жертвоприношений богам. Только это жертвоприношение восстанавливает желанное равновесие всех элементов праздника. Три брахманских священнослужителя заклинают Сангхьянга Видхи, чтобы его свет над очищенной от демонов землей больше никогда не угасал.
Одиннадцать богов должны благословить просящих. Их снимают с высокого трона и трижды проносят по внутреннему двору, а затем поднимают на буйволе в священные молельни — «бале песеланг» и «кембангси-ранг», предусмотренные для главных ритуалов жертвоприношений. Там священнослужители проводят церемонию чистого соединения обоих элементов создания — «пурусы» и «прадханы». Под пурусой имеется в виду начало всего живого, первочеловек, от которого произошло все человеческое существование. Прадхана же означает материю, из которой состоит все сотворенное. Лишь чистота материи и творения гарантирует в процессе создания возникновение человеческих существ, пользующихся расположением богов и достойных их содействия и защиты.
Священнослужители направляют свои песнопения и мантры к достижению этой цели, о чем проникновенно сообщают собравшимся перед ними богам. После этого богов относят обратно в их тронный павильон. Тихо заканчивается церемония, в которой принимает участие лишь несколько человек, — заканчивается день Таур Эка Даса Рудры.
Бесаких погружается в сумерки. Храм опустел. Остались лишь обрывки цветной материи. Последние паломники спускаются по крутому склону к автостоянкам. Ведь еще до полуночи все они должны быть дома, даже если их деревня находится далеко. Ньепи — завтрашний первый день Нового года не позволяет, чтобы кто-то находился на улице. Первый день каждого Нового года нужно встречать тихо, не занимаясь никакими делами, — этого требует балийский обычай. И никто не рискует нарушить его.
Ньепи — первый день
балийского Нового года
Расположенный у подножия затянутого тучами Гунунг Агунга в этот вечер (28 марта) Бесаких одинок и пуст. Лишь внизу идет бойкая торговля рисом и фруктами. В ресторане ни души. Последние автомобили трогаются со стоянки и исчезают в темноте.
Мы свернули с южной главной дороги в горы на Бангли, где намерены провести последний вечер года с друзьями. У дома князя Бангли нас встретил оглушительный шум. Дети и внуки князя собрались во дворе с металлическими крышками, сковородками и другими кухонными принадлежностями, из которых старались извлечь неистовые звуки, эхом отзывавшиеся в других домах и дворах. Кажется, весь Бангли превратился в преисподнюю от этих диких ритмов.
Смысл детской потехи в конечном счете заключался в самом празднике Эка Даса Рудры — в окончательном изгнании всех злых духов, с тем чтобы встретить Новый год не отягченными никакими заботами. Когда дети с шумом и смехом потянулись в дом, к расположенной неподалеку башне дворца, раздались глухие равномерные звуки большого кулкула. Еще не отзвучали последние звуки этого балийского колокола, как издалека донеслись ритмы гамелана. Они быстро приближались. Яркие отблески огня легли на дорогу, ведущую к дворцу. Послышалось — пение. Молодежь Бангли устроила грандиозное факельное шествие. Процессия с песнями и музыкой гамелана шла по улицам, прощаясь со старым годом, наверное, правильнее сказать, со старым столетием.
Уезжаем из дома принца Бангли поздно вечером, однако у нас еще достаточно времени, чтобы до полуночи успеть добраться до своей квартиры в Сануре. По дороге везде наблюдаем одно и то же: в Клунгкунге, Гианьяре, в деревнях, на побережье тысячи молодых балийцев шествуют с факелами и музыкальными инструментами — кажется, остров превратился в одно сплошное море огней.
Когда я по приезде к себе в Санур последний раз выхожу на улицу, то поражаюсь совершенно противоположному зрелищу: огни исчезли и над островом воцарилась мертвая тишина. Ни из одного рыбачьего дома не слышно звуков радио, а лодки рыбаков, которые в обычное время находятся в море, сейчас лежат на песке с убранными парусами.
В полной тишине наступает утро 29 марта — Ньепи. Не слышно ни малейшего звука, не видно ни одного человека. Лишь где-то по улице пробежит кошка. Так проходит целый день. Люди не зажигают огонь в домах, не готовят пищу, даже не перекинутся друг с другом словом. Молчание — заповедь этого дня, и балийцы строго соблюдают ее.
Бхатара Турун Кабех —
все боги спускаются на землю
После тихого дня — Ньепи, когда весь остров кажется вымершим и даже в гостиницах царит тишина, следует 30 марта — начало балийского XX века, который вступает в свои права демонстрацией жизненной силы. Храм Бесаких, напоминавший во время Ньепи мертвецкую, 30 марта вновь заполняется бесчисленным множеством паломников, которые не смогли побывать здесь во время Таур Эка Даса Рудры.
[Очевидно, типографский дефект. Нумерация страниц идет нормально, но какая-то часть текста явно пропущена. — Примечание оцифровщика]
ло создано их прилежным трудом и их высоким мастерством. Распаковываются корзины лишь перед священнослужителем, перед глазами богов, чтобы принять цветы для поклонения и тиртху, а в заключение вместе с освященными жертвоприношениями отправиться на веселый пикник на склоне горы.
Однако многие деревенские общины не довольствуются общей молитвой и освящением жертвоприношений. Они хотят принести богам все, что наполняет их повседневную жизнь. Балийцы приходят со своими гамеланами, с танцовщицами и танцорами и часто остаются до глубокой ночи — играют и танцуют, чтобы доставить радость богам. Это также жертвоприношение в честь неба — балийцы приносят свои жертвоприношения. Женщины и девушки несут их на голове на этот раз в закрытых плетеных корзинах, а не как во время ежегодного местного Одалана (празднования дня возникновения храма), когда роскошные жертвоприношения бывают высотой до двух метров. На этот раз путь слишком далек и труден, и нельзя быть уверенным, что искусные сооружения из риса и фруктов с орнаментами из пальмовых листьев смогут выдержать поездку по отнюдь не самым лучшим дорогам. Поэтому они тщательно упаковали то, что бы-автомашин, так что на узкой горной дороге на Бесаких часто возникают километровые пробки и между застрявшими автомобилями пробираются вереницы людей — терпеливо, без спешки и толкотни: в ожидании встречи с богами балийцы не думают о времени. Перед первым полнолунием века, перед днем 12 апреля 1979 года, они обязательно должны прийти в Бесаких. Ведь между Таур Эка Даса Рудрой, последним новолунием балийского 1900 года, и первым полнолунием 1901 года находятся самые священные дни балийского календаря, когда все они приезжают в автобусах и на грузовиках целыми деревенскими общинами. Иногда сто и более человек втискиваются в автобус или кузов грузовика, но у всех счастливые, довольные лица. Они должны побывать здесь, вблизи богов, ибо верят, что все боги сейчас в храме Бесаких, чтобы видеть, принять и благословить жертвоприношения, что означает не только гарантию счастья и здоровья на весь год им самим, но и залог здоровья и благополучия их семьям, предкам и будущим поколениям на все новое столетие.
И вот тысячи их снова поднимаются по крутой дороге к храму. Обширных стоянок не хватает для множества жителей. Публика, для которой они устраивают многочисленные представления, вдруг полностью для них исчезает. Танцы приобретают здесь совсем другое значение и исполняются более проникновенно, удивляя своей новизной и свежестью. Так, мы наблюдали кечак, исполняемый жителями деревни Батубулан здесь, в Бесаких, и кечак, который танцевали специально для туристов в Денпасаре несколько дней назад. Разница такая же, как между оригиналом и стократно повторенной копией.