В воскресенье, 8 апреля, наплыв балийцев в Бесаких достигает своей вершины. Вереницы машин вытягиваются на многие километры. Сотни тысяч людей проделывают бесконечный путь к храму, как настоящие паломники. Пришедшие терпеливо ждут у больших ворот храма того часа, когда они смогут войти в маленький двор главного святилища, чтобы возложить свои жертвоприношения и встать среди сотен других на колени, помолиться и получить те несколько капель тиртхи, которые служат для них высшим счастьем и означают самое святое, что они могут ожидать в своей жизни.
Однако и Дурга, ночная супруга Шивы, пожирающая людей, на празднике сотен тысяч не остается без дела. Утром в понедельник мы видим лежащий на обочине дороги старенький автобус, сплющенный в результате столкновения, стоившего жизни почти половине из шестидесяти его пассажиров. Грузовик, который вез сто с лишним человек, на повороте, пропуская встречный транспорт, свалился в пропасть. Никто не может назвать пока число жертв. Многие получили тяжелые увечья.
И тем не менее в Бесаких побывал почти миллион балийцев из двух с половиной миллионов жителей острова. Тот, кто сможет себе позволить, придет сюда еще раз, 12 апреля. В этот день Эка Даса Рудра, праздник, отмечаемый раз в сто лет, кончается и наступает обычный годовой ритм праздничного календаря.
В день полнолуния после Нового года в Бесаких ежегодно отмечается Бхатара Турун Кабех. Все боги Бали приходят в этот день на землю, в материнский храм острова. Они приходят вместе с обожествленными предками людей, близость которых, так же как и близость бо гов, в этот день ощущается особенно отчетливо.
Уже задолго до рассвета тысячи балийцев опять поднимаются к святая святых храма — алтарю. Бамбуковый храм, сооруженный для Эка Даса Рудры у основания главного храма, стоит заброшенный. Еще недавно украшенный флагами, кусками материи и вымпелами, он пребывал во всем своем преходящем значении и достоинстве, сегодня же это временное сооружение пустует — в противоположность вечному храму, к которому стремятся паломники и который они скоро вновь покинут, чтобы, приходя и уходя, вечно ощущать присутствие богов и предков. Порой создается впечатление, что балийцы считают этот день более важным и значительным, чем Эка Даса Рудра. Как ежегодный праздник, он им ближе, чем праздник нового века, в котором многие участвовали случайно, временно исполняя обязанности и тех, кто уже умер, и тех, кто еще не родился.
На переднем дворе Пура Панатаран Агунга, храма, в котором состоится сегодня главная церемония, слышны длинные, высокие звуки флейт гамбу — оркестра, куда также входят металлофон, барабан и какой-то крошечный струнный инструмент. Некоторые из идущих мимо паломников садятся полукругом, чтобы посмотреть танцы, исполняемые девушками в чудесных праздничных нарядах и в белых венках. Грациозными движениями тел и тонкой игрой пальцев они приветствуют богов. Одновременно с ними наверху, в Пура Панатаран Агунге высокие жрецы Бали в красных и черных тиарах приветствуют богов звоном колокольчиков, священными движениями рук и таинственными заклинаниями на древнебалийском языке брахманов. Каждый из бесчисленного множества паломников становится свидетелем лишь крошечного отрезка этой многочасовой церемонии в святая святых, и лишь очень немногим выпадает счастье присутствовать на ней от начала до конца.
Здесь, так же как во время Эка Даса Рудры, делают большое жертвоприношение злым духам перед святилищем Падма Тига, в котором находится и почитается наивысшее из всех божеств — Сангхьянг Видхи Вака в тройственной ипостаси Шивы (Шива, Садашива, Парамашива).
Жертвоприношение, состоящее из свиной головы и искусно выполненной композиции из кусков свиной туши, пальмовых листьев и фруктов, жрецы многократно окропляют тиртхой из серебряных сосудов. В заключение они зажигают благовонные палочки, а демонам делают другие жертвоприношения, в том числе поросенка и утку. Помощники священнослужителей приносят пальмовые циновки, так как прибыли губернатор Бали доктор Мантра с супругой, бургомистр Амлапуры, которому, как старшему отпрыску княжеского рода Карангасе-мов, вменено в обязанность заботиться о храме Бесаких, и другие высокопоставленные лица. Они садятся перед местом жертвоприношений. Тем временем все новые и новые толпы народа протискиваются в средний двор храма, отделенный белыми лентами от правой части храма, где сейчас происходит главная церемония.
Жрец в черной одежде и черной тиаре, который вместе с другим жрецом в красной тиаре заклинал богов спуститься на землю, теперь проходит сквозь ряды высокопоставленных лиц и окропляет их тиртхой. Хор поет священные гимны богам. Собравшиеся, совершая молитву, держат, как обычно, между пальцев цветы, в то время как верховный жрец произносит молитву в своей молельне.
Когда обряд жертвоприношения закончен, жрецы и жрицы в среднем коридоре святая святых расстилают длинную белую материю. По этому покрывалу от одиннадцатиярусной главной башни богов спускается процессия с паланкинами богов и трижды обходит внутреннее помещение Пура Панатаран Агунга. Танцовщицы реджанга идут впереди. Их жесты говорят о том, что они находятся в состоянии транса. Эта сияющая неземной красотой процессия в свете солнечных лучей с вытканными золотом священными зонтами под звуки гамелана и песнопений проходит перед богато украшенными храмами и черными, поднимающимися высоко вверх башнями богов. При этом вокруг нее происходит постоянное движение: верующие со всего Бали непрерывно, приходят и уходят. Богов после троекратного обхода храма вносят в левую заднюю молельню, где верховные жрецы встречают их торжественными песнопениями и звоном колокольчиков. Здесь боги будут находиться до окончания праздника.
После того как боги заняли свои места, выступают танцоры в традиционных одеждах, исполняющие «барис». Своей воинственностью, а также тем, что в руках танцоров игрушечные ружья вместо копий и щитов, танец напоминает об освободительной борьбе балийцев против голландских колонизаторов.
Когда около полудня большая церемония закончилась, паломники, как и в Эка Даса Рудре, продолжали подниматься к Пура Панатаран Агунгу по крутой лестнице, проходя сначала через широкие, а затем через узкие ворота. В конце концов их не очень интересовали события праздника. Для них самое главное — ощутить присутствие богов, а в том, что боги там присутствовали, был уверен каждый, кто приходил в храм.
От первого полнолуния нового года, от памятного 12 апреля 1979 года в течение последующих одиннадцати дней Бесаких стоял открытый для паломников Эка Даса Рудры. Две большие церемонии — 20 и 23 апреля — предвещают, что дни присутствия богов подходят к концу. Еще раз совершается жертвоприношение, чтобы искупить вину за ошибки и небрежности, допущенные при выполнении ритуалов перед глазами неподкупных богов. Наконец 23 апреля после новых жертвоприношений и последней процессии богов происходит прощание с небожителями, которые, как считают балийские жрецы, еще никогда не находились на земле так долго, как в этот, 1979 год, во время Эка Даса Рудры.
Кстати, этот день завершения Эка Даса Рудры очень характерен для системы балийского распределения времени, поскольку он точно совпадает с кануном важнейшего балийского праздника, Галунгана, который начинается 24 апреля большими приготовлениями в семьях и в банджарах. Это праздник, отмечаемый на всем острове в память о борьбе между богами и демонами, из которой благодаря дальновидности Индры боги, то есть носители доброго начала, вышли победителями. Поэтому Галунган — праздник благодарения богам. Он дает толчок к началу многочисленных местных праздников и церемоний, продолжающихся вплоть до дня Кунингана 5 мая. И в этот же день, в известной степени завершающий Галунган, в разных местах острова начинаются храмовые праздники, длящиеся по три дня и сменяющиеся аналогичными праздниками в соседних местностях.
Таким образом, можно сказать, что на Бали существуют не столько праздники, сколько праздничный ритм. Его бесконечная последовательность, соответствующая балийскому ощущению жизни, нигде не доходила еще до моего сознания столь ясно, как здесь, во время Эка Даса Рудры, апогея апогеев, не предусматривающего ничего другого, кроме интервала в космическом ходе событий, к которому каждый балиец умеет приспособиться, как хотят того его боги.