Мои грезы прервали собаки, появившиеся из-за пальм, отделяющих наш пляж от соседнего. Помахивая хвостами, они подбежали к моему приятелю и дружески поздоровались с ним, то есть обнюхались. Собачья компания показалась хранителю отеля более привлекательной, чем моя. Едва стайка двинулась дальше, подгоняемая одной ей ведомыми срочными собачьими делами, он присоединился к ней, напоследок бросив на меня взгляд, то ли насмешливый, то ли ободрительный.
В одиннадцать я сидел в мини-вэне Спартака. Большую часть дороги мы молчали; и дело здесь не в настроении, просто наши отношения становились по-настоящему товарищескими. Для любого мужчины один из главных признаков товарищества — возможность молчать и не тяготиться этим.
Единственной темой, которую я обсудил со своим гидом, водителем и представителем местных контрагентов в одном лице, стала его роль в переговорах о покупке земли.
— Считайте меня младшим компаньоном, — ответил на мой вопрос Спартак. — Родители родителей Марата и родители моих родителей входили в один баньяр.
Баньяр — «соседство» — на Бали почти то же самое, что клан в Шотландии. Когда-то каждая балийская деревня состояла из нескольких соседств. Его участники были больше чем партнерами. Они помогали друг другу на полях, совместно хоронили умерших, отмечали свадьбы и рождение детей, покупали подношения в храмы, имели общую кассу взаимопомощи. На поле боя воины искали соратников из своих баньяров; бежать на виду у соседей считалось высшим позором.
В наше время соседства в их классическом виде сохранились только в горных захолустьях Бали. Но оказывается, и городские жители помнили о своем прошлом.
— Из нашего соседства вышло много известных людей. Даже член парламента. Он помогает нам из Джакарты: без него нашим фирмам было бы сложно. Но он просто старший партнер, все мы имеем долю в общем деле. Хотя бы маленькую.
— Значит, от моей покупки выгода будет всем, в том числе и вам, Спартак?
— Не стану скрывать: я тоже заинтересован, чтобы сделка состоялась. Я получаю плату за то, что езжу с вами, но главная награда — в будущем. — Покосившись на меня, он улыбнулся: — Не смущайтесь, господин Иванов. Если вы не подпишете договор, я не обижусь на вас. Вы — разумный человек. Мне с вами спокойно.
Слова Спартака подтвердили мои предположения: большинство из тех, с кем меня знакомили контрагенты, принадлежали к их соседству. Оставалось надеяться на здравомыслие моих хозяев. Я навел справки о цене на балийскую землю и не позволил бы себя обмануть.
Миновав Денпасар и старинные храмы Убуда, мы стали подниматься по южному склону вулкана Гунунг Агунг. Мировая Гора не спешила открыть нам свой лик. Вначале дорога петляла, а мини-вэн все чаще рычал, взбираясь на крутые подъемы. На смену пальмам пришли деревья, любящие прохладный климат. Потянулись рисовые поля, перемежающиеся с плантациями какого-то низкорослого кустарника.
По правую руку несколько раз появлялся океан — безмятежный и блистающий солнечными отсветами. Казалось, что вместе с лучами небесного светила на водной поверхности танцует сам Шива.
Северная часть горизонта была покрыта облаками; вскоре мы въехали под их сень. И почти тут же впереди выросла занимающая половину горизонта громада. Пока мы были на солнце, ее скрывала дымка, но теперь казалось, что Гунунг Агунг стремительно шагнул нам навстречу.
— Ого! — только и сказал я.
Балийцы не зря считали эту вершину Мировой Горой. Она нависала над окружающей местностью, а ее верхушка пряталась среди облаков. Я готов был поверить, что где-то там таится Брахма, владыка всего сущего. От его внимательного взгляда не укрывается ничто, в том числе и наша машина, ползущая по юго-западным склонам исполина.
К западу от великой горы находится озеро Батур — самое крупное на острове. Оно вытянулось по направлению юго-запад-северо-восток почти на десять километров. На его берегах есть участки, к которым невозможно подобраться с суши: северные и восточные берега озера образуют крутые склоны Гунунг Агунга и горы Батур. Там находятся поселки, где до сих пор живут дедовским укладом люди. Они выращивают рис и ловят рыбу без какой-либо помощи современной техники. Туда стремятся все ученые-этнографы, посещающие остров, а допуск туристов с некоторого времени ограничен.
Строго говоря, в будущем и мне предстояло пробраться к этим людям ага, посмотреть на их крестьянский труд, научиться какой-либо тонкости, которая помогла бы в продвижении продукта.