— Готов повторить эту фразу и сейчас. К сожалению, в нашей коллекции работ этого мастера не прибавилось.
— В прошлый раз вы отказались даже назвать мне цену!
— Какой смысл в обсуждении цены? — улыбнулся смотритель. — Наш хозяин полагает, что «Тримурти» господина Гаджа Мада достояние Бали. Изображение богов охраняет остров, и нашу галерею в том числе.
— Но ведь вы иногда перемещаете картины из галереи в помещения, где их можно купить?
— Только не этот триптих.
— Хорошо, — вздохнул я. — Открываю вам страшную тайну. Я покупаю землю на Бали. Я вкладываю сюда свои русские капиталы — не занятые в долг в банке, а настоящие, живые деньги. Я буду выращивать рис. Старинный балийский сорт риса, которого становится все меньше и меньше. Я хочу построить дом и, быть может, найти себе жену на Бали. И я хочу, чтобы эти полотна украшали стены моего дома. Они не покинут остров.
— Очень интересно, господин Иванов. — Взгляд главного хранителя оставался столь же невозмутимым. — Но, повторяю, продажа этих полотен не входит в планы нашего хозяина.
— Планы меняются, — не сдавался я. — В России немало людей, которые интересуются живописью. Я мог бы организовать рекламу вашей галереи.
— Русские достаточно часто покупают наши картины…
— Но ведь это случайные покупатели, не правда ли? Туристы, которых завозят сюда гиды в расчете на получение процента с продажи. Неужели художественная галерея должна полагаться на подобные непрогнозируемые заработки?
— Это один из видов заработка…
— Догадываюсь. Имею представление и о других видах, можете мне не рассказывать. Но чем помешает реклама, например, в русской Сети, совершенно бесплатная для вас?
Идея родилась в моей голове спонтанно: что запрещает мне продвигать в России не только этнопродукты, но и этнокартины?
— Уважаемый господин Иванов, подобные разговоры ведутся не в выставочном зале. И не со смотрителем, даже главным.
— Ваш хозяин в галерее?
— Нет, к сожалению: он в Джакарте.
— Тогда поступим вот как. Запишите имя человека, который предоставит вашему хозяину — когда он вернется — исчерпывающие данные обо мне.
Я продиктовал адрес и телефон Гунтура Харимурти. Если завтра мы поставим нужные подписи на нужных бумагах, юрист скажет хозяину галереи все, что необходимо. Поразмыслив, я прибавил название отеля, в котором жил.
— Не потеряйте мою визитку и не забудьте о русском по фамилии Иванов! Имейте в виду, через несколько дней я к вам приеду!
Я еще раз взглянул на «Тримурти» и поспешил к выходу.
Спиртное уже давно выветрилось из моей головы, так что я разговаривал со смотрителем галереи, пребывая во вполне здравом уме. И проникся уверенностью, что он расскажет обо мне своему хозяину — хотя бы как о забавном приключении.
Уртака занимала красивое двухэтажное здание, стоявшее в стороне от других построек восточной окраины Убуда. Ее хозяин явно не хотел смешиваться со стандартной местной застройкой. Но стоило нам отъехать в сторону, как дорогу со всех сторон обступили невысокие балийские домики. Солнце клонилось к закату, и Спартак решил побыстрее доставить меня в гостиницу.
— На центральных улицах Убуда сейчас много машин. Если не возражаете, господин Иванов, я объеду город по окраинам.
— Ты — капитан нашего корабля! — оптимистично ответил я.
Как выяснилось, мой оптимизм был излишен, а надежды Спартака на свободу окраинных улиц — преувеличенны. Уже через несколько минут дорогу нам преградила процессия нарядно одетых людей, посреди которой шел оркестр-гамелан. Я думал, что Спартак сдаст назад, чтобы объехать затор по параллельной улице, но он свернул к обочине, заглушил мотор и открыл дверь.
— Господин Иванов, нам придется немного задержаться.
— Что случилось?
Когда я вышел на улицу, из-за поворота появилось странное сооружение, которое несли на своих плечах не менее дюжины голых по пояс мужчин. Это был белый бык, сделанный из дерева и богато расшитых тканей. Он стоял на помосте, а сверху его укрывал высокий семислойный балдахин, повторяющий башенки в местных храмах. Бычьи рога были покрыты позолотой, такой же золотой была и кисточка хвоста. Помост украшали цветочные гирлянды и красочно расшитые полотенца, напоминающие западно-украинские рушники. На полотняных «крышах» балдахина местные умельцы изобразили героев «Рамаяны», баронгов и летучих собак. Самые верхние были отмечены рисунками созвездий, а навершие — стилизованным изображением солнца с восемью лучами.