Почему украинцы ведут себя так, а хорваты иначе? Потому что украинцы в 1991 и 1992 гг. не пережили бомбардировку своих городов, а народ не испытал жестокостей неспровоцированной агрессивной войны. Война в Югославии – борьба за существование – отложила хорватский самоанализ истории холокоста. Но это время должно прийти.
Не католическая церковь, а Тито и коммунистический режим сделали Степинаца героем-мучеником для хорватского народа. В 1945 г., несмотря на ранние заявления Степинаца о поддержке усташей и открытое сотрудничество многих католических священников с убийцами в лагерях смерти Ясеноваца, Тито дважды встречался со Степинацем. На этих встречах он пытался принудить архиепископа создать «национальную католическую церковь», независимую от Ватикана, которая, как и православные церкви в Югославии, была бы послушна его коммунистическому режиму. Степинац, мучительно сознающий, что у Тито есть доказательства, связывающие его с усташами, тем не менее не поддался на шантаж. Он не только не согласился порвать с Ватиканом, но и продолжал публично выступать против коммунистов. За этим в 1946 г. последовал арест Степинаца и постановочное судилище над ним как «военным преступником».
Насильственное обращение православных верующих в католичество в Боснии вызвало жажду крови среди сербов, но одновременно дало правительству повод уничтожить архиепископа. Не писал ли архиепископ о своем желании вернуть сербских еретиков в лоно истинной веры? Не католические ли священники (как минимум номинально под руководством Степинаца) с энтузиазмом совершали этот обряд над сербами за минуты до того, как они подвергались массовому уничтожению?
На самом деле у Степинаца не было абсолютно никаких способов образумить духовенство в Боснии, где и совершалось большинство злодеяний. Если посмотреть на карту, Босния расположена рядом с Хорватией, и при взгляде издалека, особенно в те десятилетия, когда Югославия была единым государством, эти два региона для чужеземца могут показаться неразличимыми. Но Босния всегда на световые годы отставала от Хорватии. Хорватия – урбанистическое, этнически однородное общество, живущее на равнинах, в то время как Босния – мешанина этнически разнородных деревень в горах. Босния – сельская, изолированная, и до такой степени полна подозрений и ненависти, что образованным хорватам в Загребе это просто трудно представить. Босния – это усиление и осложнение сербско-хорватских разногласий. Так же как хорваты более остро ощущают свой западный католицизм, чем, скажем, австрийцы или итальянцы, именно из-за своей непростой близости к восточному православному и мусульманскому мирам, так и хорваты в Боснии – поскольку живут в одних горах с православными сербами и мусульманами – чувствуют свою хорватскость гораздо острее, чем хорваты на хорватской земле, которые пользуются психологической роскошью существования только с этническими соотечественниками в качестве непосредственных соседей. То же самое, разумеется, справедливо по отношению к сербам в Боснии. Усложняет ситуацию в Боснии существование большого мусульманского сообщества. Это славяне, сербы и хорваты, которые были обращены в мусульманскую веру при турецких оккупантах еще в позднее Средневековье, и их религиозная принадлежность постепенно стала синонимом этнической идентичности. В Боснии только один развитый урбанистический центр – Сараево, где хорваты, сербы, мусульмане и евреи традиционно жили в относительной гармонии. Но окрестные деревни полны дикой ненависти, подогреваемой бедностью и алкоголизмом. Тот факт, что наиболее ужасающие злодеяния – как во время Второй мировой войны, так и в 1990-х гг., – происходили в Боснии, не случаен. В конце 1991 г., когда в Хорватии вовсю бушевали страсти, Босния оставалась странно спокойной. Но ни у хорватов, ни у сербов не было иллюзий по поводу той трагедии, которая еще впереди. Тогда появилась такая шутка: «Почему в Боснии не ведется борьба? Потому что Босния вышла прямо в финал».
Как только Степинац наверняка понял, что обращение в Боснии происходит не добровольно, он выпустил секретный циркуляр, разрешающий ускоренное обращение в католичество иудеев и православных сербов, если это может помочь «спасти их жизни… Роль и задача христианства в первую очередь спасать людей. Когда пройдут эти печальные и суровые времена», те, кто перешел в другую веру вопреки своему убеждению, «могут вернуться к своей [вере], когда опасность минует».
Но прокуроров Тито не интересовали подобные мелочи. Тито был совершенно искренен, когда в выступлении 26 сентября 1946 г. заявил: «Мы арестовали Степинаца и арестуем всех, кто выступает против существующего порядка, нравится им это или нет». Милован Джилас, в то время входивший в ближайший круг соратников Тито, впоследствии написал, что Степинаца «наверняка бы не привлекли к суду за его поведение во время войны и его сотрудничество с лидером хорватских фашистов Анте Павеличем, если бы он не продолжал выступать против коммунистического режима».