На протяжении ряда лет существовало два отношения к бывшей Югославии. Одно – высоколобых интеллектуалов, другое – прагматиков, хорошо понимающих пределы, до которых готово терпеть американское общество. Белый дом Клинтона с его типичным для демократов нежеланием производить впечатление на интеллектуалов разрывался между этими двумя позициями. В случае Косова результатом стали моралистические пустые угрозы, за которыми последовали нерешительность и бездействие.
Интеллектуальная точка зрения на Балканы выглядит примерно таким образом:
Война в Боснии спровоцирована не столько этнической ненавистью, сколько отдельными негодяями, и ее можно прекратить в любой момент. Действительно, между мусульманами и христианами в Сараеве существует долгая история мирных взаимоотношений. Есть сербы, воюющие на стороне боснийцев, и боснийцы, воюющие на стороне сербов. Противоречий и парадоксов предостаточно, и поэтому характеризовать ситуацию в бывшей Югославии как межплеменную войну – значит дегуманизировать личности. Более того, памятуя о холокосте, Запад несет особую ответственность за предотвращение еще одного геноцида в Европе. В ином случае какой смысл в Первой и Второй мировых войнах?
Такая точка зрения частично подкрепляется тем фактом, что многие из поколения бебибумеров выросли с ложным представлением, что Вторая мировая война велась ради спасения евреев или должна была вестись по этой причине. Но спасение евреев как оправдание гибели американских солдат не помогло бы администрации Рузвельта удержаться у власти и в течение одной недели войны. Только когда японцы разбомбили Перл-Харбор и нацисты объявили нам войну, мы приняли решение сражаться. Настаивать на мысли о том, что наша миссия на Балканах – нравственная, при всем эмоциональном удовлетворении, отчасти неверно и совершенно не по теме. Десятки тысяч слов и сотни книг, написанных в последние годы о наших нравственных интересах в этом регионе, не перевесят одной фразы о наших национальных интересах.
Разумеется, если внимательно присмотреться к Боснии, так же как к Кавказу или Руанде, можно увидеть, что там происходит очень многое помимо этнических споров. Но это не означает, что следует преуменьшать этнический характер этих войн. Каждая война полна разрушающих мифы деталей. Тем не менее обобщение необходимо, поскольку в ином случае дискуссии будут парализованы. Четко очерченная линия политического поведения возникает не в результате научной деконструкции, а на основе размышлений по существу.
На самом деле в этом десятилетии в бывшей Югославии шла большая война и линии фронта определялись этническими разногласиями, у которых давняя и богатая история. Разумеется, если бы США действовали более решительно, эту войну можно было закончить намного быстрее. Но одна из причин, почему она не кончалась – и до сих пор не кончается в Косове, – в том, что ни администрация Клинтона, ни интеллектуальное сообщество не артикулировали четко и ясно национальный интерес, который немедленно восприняли бы миллионы рядовых американцев, людей типа моего таксиста, которого совершенно не интересуют тончайшие нюансы внешней политики.
Медиа как-то сделали посмешищем Джеймса Бейкера, который, будучи госсекретарем США, заявил, что Война в заливе велась «из-за рабочих мест». Но Бейкер гораздо успешнее сформулировал мысль о том, почему нужно направить американские войска в опасную зону, чем это удалось администрации Клинтона относительно Балкан. Если бы в Персидском заливе погибло еще больше наших солдат, общество все равно не выступило бы против администрации Буша. Если завтра в Боснии от взрыва террориста-смертника погибнет двадцать наших солдат, администрации Клинтона придется изобретать практически с чистого листа национальный интерес, который удерживает нас там.
История внешней политики США в этом смысле однозначна. Нравственных аргументов порой будет достаточно, чтобы направлять наши войска за рубеж, но как только войска начнут нести потери, потребуется сформулировать национальный интерес, который заставляет держать их там дальше. И он не имеет никакого отношения к нравственности. Взгляните на Сомали: большинство американцев поддержало интервенцию США, чтобы накормить голодающих, но потребовало возвращения солдат домой, как только войска начали нести потери, – потому что не было сформулировано ни одного четкого национального интереса.
Наши войска находятся на территории Боснии уже три года, и вполне вероятно, что они останутся в этом регионе в ближайшие несколько лет, так что вполне логично предположить, что американская армия будет нести потери. Американское общество должно иметь основания смириться с этими потерями. В ином случае наши войска окажутся ограниченными в своих действиях до такой степени, что утратят всякое доверие – если не в Боснии, то в Косове наверняка. При неспособности четко сформулировать государственные интересы, не имеющие отношения к нравственности, такие, которые оправдывали бы нахождение американских солдат в опасной зоне, администрация цепляется за надежду, что никаких потерь не будет.