– Как, говоришь, фамилия твоего усопшего-недоусопшего? Миллер?
– Келлер, – в очередной раз повторил ротмистр.
– Не помню такого.
– Артиллерист, еще с Японской его знаю. А здесь у Алексеева при штабе – правой рукой его был. Снаряды, амуниция, охрана путей, много чего еще.
Барахин поморщился:
– Еще один штабс-крабс…
Маевский схватил его за локоть, встряхнул:
– Да не важно это, Жорж!
Барахин нарочито протяжно вздохнул, нахмурился, оценивающе посмотрел на ротмистра.
– В общем, можно устроить. Быстро как в сказке. «Гасконь» идет к Босфору, отчалит сегодня до заката. Впихну тебя туда спецгрузом вместе с твоим Миллером. Но это… в общем…
Маевский торопливо положил чемодан на землю, открыл, достал перевязанную бечевкой стопку ассигнаций.
– Все понимаю, Жорж. Вот.
Барахин покачал головой из стороны в сторону, вздохнул еще тяжелее.
– Нет, ротмистр. Ни черта ты не понимаешь. Кому эти фантики через месяц будут нужны? На них сейчас гнилой картошки не купишь.
Маевский не сдавался:
– Тогда вот еще.
Вынул из-за пазухи бархатный кисет, вытряхнул на ладонь несколько украшений и три небольших бриллианта. Барахин достал монокль, изучил камни на ладони Маевского, прищурился, потрогал пальцем.
– Ничего не понимаю в этих стекляшках.
Пошевелил пальцем ворох цепочек, из-под них показался маленький золотой медальон с гравировкой. Барахин заинтересовался:
– Смотри-ка! Георгий Победоносец! Изящная штучка.
Он взял у Маевского кисет, сгреб с его ладони все драгоценности. Подумав, забрал и пачку ассигнаций. После чего сказал, отводя глаза:
– Ты правильно пойми, Маевский! Это ж я не себе. Тут и комендатура, и грузчики, и портовый пригляд, ерш не проплывет, мышь не пролетит. Да и время скверное. За Перекопом уже погромыхивает. Все обесценивается. Не обессудь, ротмистр. К пяти пополудни будь на пятом пирсе… с этим твоим Миллером.
Барахин хлопнул Маевского по плечу и, не оглядываясь, вернулся в контору.
Голодная чайка нарезала круги и восьмерки, смотрела с чаячьей высоты, как колышется море, а в море – другое море. Море человечьих голов. Белые барашки – бинты, замотанные головы раненых – кто способен стоять на ногах.
Палуба «Гаскони» была забита – не присесть. Посреди людского моря темнел остров-гроб, подвешенный на талях вместо шлюпки. Ротмистр Маевский лежал на нем на боку, поджав колени к животу.
«Дорогая Лида!
Непредвиденные обстоятельства надолго отодвинули исполнение порученной мне миссии. Путь лежит за пределы Отечества. Нет спокойствия, нет уверенности в благополучном исходе. Предательские мыслишки жалят зло, как осенние мухи: а вернусь ли? Увижу ли снова родные берега? Только порученное дело и помогает сохранить твердость духа.
Не удивляйся моему нытью. Да и вряд ли я отправлю это письмо. Лучше перепишу его снова, когда уляжется буря в душе. Незачем вам с Андрюшей тревожиться еще и моими страхами. Надеюсь, вы устроены благополучно и не испытываете нужды. Мечтаю о встрече!
Твой любящий Арсений».
Полоска берега за кормой совсем истончилась. Чайка сделала прощальный круг, пронзительно крикнула и полетела назад к Севастополю.
Часть вторая
Внутренняя баллистика
Глава 11
Ночь пахла мускусом, порохом, паленым мясом. Ночь вторгалась в госпиталь сквозь москитные сетки гортанными возгласами, истеричными криками, автоматными очередями. Трехсоттысячный Кигали вскипел в одночасье, едва пришла весть о гибели президента Хабиариманы. Госпиталь – одноэтажная беленная мелом развалюха под флагом Красного Креста и Полумесяца – казался светлым островком спокойствия в черном океане паники и ненависти, захлестнувшем столицу Руанды.
Операция длилась вечность. Когда пот начинал капать с бровей профессора, он коротко командовал: «Лоб!» – и Ясна марлевым тампоном промокала ему лицо. На операционном столе лежал пожилой скотовладелец-тутси. Профессор стежок за стежком стягивал края страшной рваной раны от удара буйволиного рога. Две медсестры из местных, одна тутси и одна хуту, ассистировали ему беззвучно и слаженно.
Когда последний узелок был завязан, а нитки отрезаны, профессор устало стянул хирургические перчатки:
– Жить будет. Только избавьте меня от общения с благодарными родственниками.