Наращивание ракетно-ядерного потенциала советскими вооруженными силами и перспектива размещения носителей ядерных зарядов в странах-членах ОВД могли иметь серьезные последствия для баланса сил двух блоков. В этой связи особое внимание американские эксперты и аналитики уделяли изменившейся позиции Москвы по вопросу применения ядерного оружия и участию СССР в так называемом конвенциональном военном конфликте, когда Советский Союз «столкнулся бы с возможностью сохранения военно-воздушной мощи НАТО и нейтрализации превосходства советских сухопутных сил»[154].
Теоретические дискуссии и попытки формулирования стратегических доктрин использования ядерного оружия как в Западном, так и Восточном блоке имели непосредственное влияние на взаимоотношения союзников по соответствующим военно-политическим коалициям, а также затрагивали проблему поиска «слабого звена» в блоковой системе оппонента. Для государств Балканского полуострова это имело принципиальное значение, так как именно в этой зоне межблокового противостояния стороны пытались ослабить союзнические связи соответствующих участников двух пактов. Обращение к конкретным доктринам использования ядерного оружия становилось в этой связи одновременно элементом внутриблоковой и региональной политики.
На Востоке уделяли большое внимание возможным действиям НАТО и США в контексте меняющейся доктрины использования ядерного оружия. В соответствии с оценками Разведывательного управления Генерального штаба чехословацкой армии, относившимися к вопросам ядерного планирования Североатлантического альянса и стратегической концепции использования ядерного оружия на Центрально-Европейском ТВД, делался вывод о том, что «командование НАТО полагает возможной применительно к нынешнему соотношению сил социалистических и капиталистических государств не только полномасштабную, но и ограниченную ядерную войну. В соответствии с этим была разработана теория ограниченных боевых действий, которая отражает операционную подготовку союзных вооруженных сил на центрально-европейском театре, в частности, на протяжении последних нескольких лет»[155]. В то же время чехословацкая разведка достаточно точно определяла «главное противоречие момента», а именно: «Вопрос использования ядерного оружия во время ограниченной войны ещё не решён окончательно. Воззрения командования НАТО на использование ядерного оружия первым во время конвенционального конфликта, в том случае, если их (натовские – Ар. У.) войска понесут серьезные потери, либо в случае утери контроля над важными районами, или, в целом, если намеченные политические цели не смогут быть достигнуты средствами обычной войны, делают эту теорию достаточно проблематичной, в частности, применительно к условиям центрально-европейского театра»[156]. В этой связи примечательным становилось разделение авторами аналитического доклада региона Центральной Европы без какой-либо её диверсификации на географические сектора: северный, центральный и южный, что свидетельствовало о доминировании так называемого фронтального взгляда на противостояние ОВД и НАТО, т. е. от Балтики до Средиземноморья.
§4. Первая «трещина» в балканском «щите социализма»
К концу 50-х гг. в политике стран Восточного блока стало усиливаться стремление к большей самостоятельности от Кремля по отдельным аспектам внутренней и внешней политики в рамках проекта, получившего среди историков и политологов название «национальный коммунизм». Одновременно они стремились не допустить осложнений отношений с Москвой и демонстрировали ей свою лояльность, выступая уже на международной арене в конце 50-х – начале 60-х гг. XX в., с одной стороны, как её союзники, а с другой – как самостоятельные государства, «независимый» статус которых Кремль мог использовать, продвигая свои внешнеполитические инициативы через таких союзников. В свою очередь, правившие в государствах Восточной Европы коммунистические режимы пытались извлечь из складывавшегося положения выгоды для себя, имея в виду перспективу улучшения взаимоотношений с Западом. В то же время во второй половине 50-х гг. начали проявляться и первые серьезные противоречия между отдельными членами Варшавского пакта и СССР. Одной из первых конфликтных ситуаций в этом ряду стала позиция Бухареста по вопросу создания Балканской зоны мира. Начавший обостряться в конце 50-х – начале 60-х гг. конфликт между Москвой и Тираной был способен серьезно повлиять на оборонную политику Варшавского пакта на Юго-Западном ТВД, включая позиции СССР в Средиземноморье. Усиление изоляции НРА в Восточном блоке создавало проблемы для её руководства, которое было заинтересовано в том, чтобы не допустить дистанцирования Албании от СЭВ и ОВД как по политическим, так и экономическим причинам. В то же время албанская сторона стремилась сохранить полную автономию во внутриполитических делах и при определении внешнеполитического курса по отношению к другим коммунистическим странам, прежде всего к Югославии и Китаю. Во многом это способствовало усилению противоречий между СССР и НРА, которые к 1960 г. свидетельствовали о возможности их перехода в плоскость межгосударственного конфликта[157]. На протяжении весны-лета 1960 г. Управление государственной безопасности Албании (Drejtoria е Sigurimit të Shtetit), или сокращенно «Сигурими», обнаружило в среде высшего военного и партийного руководства лиц, которые, как стало известно албанским органам безопасности, якобы готовили государственный переворот. В июле того же года были арестованы контр-адмирал Т. Сейко, получивший военное образование в СССР и занимавший в 1947-1960 гг. ответственные посты в военной разведке албанских вооруженных сил, а в последние годы возглавлявший её, являясь начальником Оперативного управления Министерства обороны, а также ряд партийных функционеров – Т. Деми, А. Ресули и др. 8 сентября 1960 г. из партийного и государственного руководства на XVIII пленуме ЦК АПТ по личной инициативе Э. Ходжи как члены «просоветской ревизионистской группы» были выведены Лири Белишова и Кочо Ташко[158].
154
155
См. документ военной разведки ЧССР от 1965 г. (без точной даты): Document N 28. Warsaw Pact Intelligence on NATO’s Strategy and Combat Readiness, 1965// A Cardboard Castle? An Inside History of the Warsaw Pact, 1955-1991. Ed. by Mastny V., Byrne M., Klotzbach M. Budapest, 2005. P. 170.
157
О пребывании Албании в ОВД см. также:
158
Анализ происходивших событий делался и экспертами «Радио “Свободная Европа”/Радио “Свобода”»: C. M. D. (Topali) Purity and Purge in Albania's Communist Party. 14.11.1960. RFE Evaluation and analysis department. BOX-FOLDER-REPORT: 1-5-1. – http://www.osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/1-5-1.pdf. Л. Белишова была приговорена к смертной казни, замененной домашним арестом, из-под которого она была освобождена лишь после падения коммунизма в Албании в 1991 г. Воспоминания в виде интервью Л. Белишовы см. в: Liri Belishova: Nexhmije Hoxha e meriton të quhet Gruaja e Djallit// Gazeta 55, 3.4. 2009. Позиция Э. Ходжи была озвучена 6 сентября 1960 г. на пленуме ЦК АПТ: Ne do të shkojmë në Moskë jo me dhjetë flamurë, por vetëm me një, me flamurin e e Marksizem-Leninizmit. Fjala në Plenumin XVIII të KQ të PPSH lidhur me gabimet e rënda ne vijë të Liri Belishovës. 6 shtator 1960// Hoxha E. Vepra. V. 19. qershor 1960 – dhjetor 1960. F. 186–209. О советско-албанских отношениях см. в сб. документов: