Мирчо спешился, огляделся, присел рядом с жалобно ржущей лошадью с перерезанными сухожилиями. В руке его, словно по волшебству, оказался тонкий изогнутый турецкий кинжал.
— Нет… — Поляк прошептал это тихо-тихо, но Влад услышал и приблизил ухо к запекшимся, черным губам. — Дру… гую…
— Мирчо! — Влад махнул гайдуку рукой. — Лошадь не годится.
Гайдук поднялся, гибкий, как хлыст. Зашагал между трупов, придерживая шлем на сгибе локтя, как это делают рыцари. Иногда он останавливался, переворачивая головы лежавших сапогом из мягкой кожи, но, ни разу не наклонился. Ему пришлось отойти довольно далеко, прежде чем он обнаружил то, что искал. Это оказался один из тех мужиков с косами, что погубили польскую конницу, — корявый, черный, как головешка, одетый в какие-то лохмотья. Мадьярская сабля отделила его правую руку от туловища, но он все еще был жив и даже попытался уползти от неторопливо идущего за ним Мирчо. Натешившись, гайдук пнул мужика ногой в спину, встал над ним, запустил сильные пальцы в его жесткие курчавые волосы, задрал голову вверх и перехватил кинжалом шею. Потом ловко подставил под хлестнувшую багряную струю посеребренный шлем поляка.
— Только половина, — сказал он, подходя и протягивая шлем Владу. — У него из обрубка много вытекло…
Рыцарь с пшеничными волосами жадно смотрел на шлем. Его почерневшие губы вытянулись в трубочку, он громко причмокивал, будто целуя воздух. Влад поднял шлем с кровью к его лицу. Повернул так, чтобы кровь стекала по желобу носового выступа. Наклонил. Тонкая алая струйка потекла рыцарю на лицо. Черные губы вытянулись еще больше, ловя каждую каплю еще теплой жидкости. Причмокивание перешло в исступленное урчание, словно огромному зверю чесали брюхо. Влад, прищурившись, смотрел на лицо поляка — под засохшей кровью и грязью оно было бледным, как рыбье брюхо.
Руки рыцаря, бессильно обхватывавшие убившее его копье, вздрогнули и медленно поднялись. Поляк издал голодное рычание и вырвал у Влада шлем с кровью. Судорожным движением поднес ко рту и начал, захлебываясь, глотать. Алые струйки стекали по подбородку, покрытому светлым юношеским пушком.
— Господин, — тихо промолвил за спиной у Влада старый гайдук Батя. — Это же…
Влад не шевельнулся и не ответил. Он, не отрываясь, смотрел на светловолосого рыцаря. А тот, выхлебав содержимое шлема, уронил его себе под ноги, взялся за копье и легко, словно соломинку, переломил пополам. Накрыл кольчужной перчаткой обломанный кусок древка и резким движением вогнал его еще глубже в свой развороченный живот. Теперь копье почти вышло у него из спины. Вокруг распространилось зловоние, неизбежно сопутствующее ранам живота. А рыцарь медленно завел длинную и гибкую, как у обезьяны, руку себе за спину, ухватился за копье и со страшной перекошенной ухмылкой вырвал его из тела.
Прежде чем он успел метнуть его Владу в горло, тот сорвал с пояса изогнутую персидскую саблю.
Сверкнула гибкая голубая молния. Лезвие сабли, коротко свистнув, отделило голову рыцаря от закованного в чешуйчатую броню туловища. Удар пришелся чуть выше кольчужного воротника. В хмурое, затянутое тучами небо хлестнула тугая струя темной крови.
Ноги рыцаря подкосились, и безголовое тело тяжело рухнуло на влажную от крови траву. Влад поднял откатившуюся голову за длинные, пшеничного цвета волосы. Красные, как у альбиноса, глаза смотрели на него с дикой злобой.
— Древний враг, — сказал Влад по-румынски. — Я думал, ты сражаешься за Полумесяц.
Голова ничего не ответила, но зрачки бешено вращались в залитых кровью глазницах.
— Их давно не встречали тут, господин, — неуверенно заговорил старый Батя. — Последнего поколя убил ваш дед, Раду Храбрый. И было то в горах, а не на равнине.
— Слышишь, — сказал Влад голове, — можешь гордиться, тварь. Мужчины моего рода всегда убивали упырей. Я Влад Дракул, князь Валахии, рыцарь ордена Дракона. Я дал клятву убивать вас, где бы вы ни прятались, под чьими бы знаменами ни служили. И сейчас я произношу эту клятву снова, прямо перед твоей мерзопакостной рожей.
Он разжал пальцы, и голова, словно кочан капусты, упала в грязь у его ног.
— Сожгите ее, — приказал Влад гайдукам. — А в тело забейте осиновый кол.
Князь тщательно вытер саблю о траву и вскочил в седло.
— И вот еще что. Каждого, кто осмелится взять себе хоть колечко с кольчуги упыря, я лично скормлю собакам.
Гонец прискакал на закате.
Он летел, склонившись к шее черного, как вороново крыло, жеребца, по узкой, петляющей между скал дороге. Отец рассказывал Владу, что в этих скалах скрыты сторожевые посты, по три воина на каждый пост. Они предупредят замок о приближении врага, если тому удастся каким-то чудом незамеченным перейти мост Святого Андрея, и будут сдерживать его до подхода основных сил. На этой дороге десять человек могут остановить тысячу, говорил отец.