Влад отмахивался стилетом, на него брызгала горячая кровь, мягко шмякнуло по щеке чье-то срезанное ухо. Но князя повалили, принялись совать кулаками в лицо, ломая зубы, пинать ногами. В сутолоке бояре и гайдуки промахивались, увеча друг друга, кто-то с верещанием пополз на четвереньках прочь, Тудоран размазывал по роже вытекший глаз. Наконец здоровяк Михай Руп расшвырял заговорщиков, схватил господаря за ворот окровавленного кафтана и поволок прочь из залы, говоря:
— Как собаки на кота, навалились… Казнить так казнить, зачем же на части рвать?!
Это было последнее, что слышал князь Влад, проваливаясь в черное смутное беспамятство.
Очнулся он во дворе замка, когда на него выплеснули бадью ледяной колодезной воды.
— Живой еще, — обрадовано воскликнул незнакомый гайдук, когда Влад открыл заплывшие глаза.
— Хорошо, а то негоже мертвому голову-то рубить…
— Во, шевелится… Глядите, чтоб не кинулся!
— Да он еле дышит.
— Кто его знает — поди, с самим врагом рода человеческого знался, ну как он ему помочь решит?!
Влад с трудом перевернулся набок, потер ладонью грудь под разодранным кафтаном, сплевывая острые осколки зубов. Дракона не было. То ли сорвали, пока били, то ли потерялся, пока Михай Руп тащил его на двор… Да и не помог бы дракон. Никто не поможет — магистр далеко, верных гайдуков во главе с Батей, наверное, побили… Где же Мирча?!
Словно откликаясь на мысли господаря, кто-то подбежал, громко топая, и доложил:
— Удрал щенок, и с ним несколько господарских людей. Пробились через наших, только и видели…
— Ладно, с ними после разберемся, никуда они не денутся!
— Да мы погоню послали, Беспалый за главного.
— Хватит болтать, господаря казнить надобно!
— Тащите его! Вот и плаха!
— Чика, топор неси!
Бояре перекрикивались, словно крестьяне, собравшиеся колоть особенно злобную и крупную свинью, которая и сама может завалить да загрызть. Словно бы каждый боялся взять нож и сделать первый удар, а что случись, так всегда можно сказать, что «все виноваты».
Наконец Влада подтащили к плахе, положили голову на выщербленную ударами топора колоду. Он закрыл глаза, надеясь, что теперь все закончится. Но рано радовался Дракул — вокруг зашумели, потом последовал удар ногой в бок, и знакомый голос прогудел:
— Небось, не чаял уже со мной встретиться, господарь? А?
Рядом с плахой на специально сработанном стуле с ручками, чтоб носить, сидел Красномордый. В руке он держал топор с широким лезвием.
— Зачем же? Я знал, что ты жив. Худую собаку всегда труднее убить, чем породистую. Правда, думал, что будет наоборот — ты на плахе, а я с топором.
— А оно иначе получилось. Обидно, поди, господарь?
— Не знаю пока. Обожди, я потом из рая к тебе в ад специально зайду, вот и поговорим. Заодно маслица на твою сковородку плесну.
Послышались смешки.
— Шути, господарь, шути, — беззлобно сказал боярин. — В последний раз шутишь. А там и Мирчу твоего поймаем… А? Ежели на султана надеешься, то не надейся. Зря. С нами теперь Хуньяди, он нынче регент при малолетнем короле Ласло, вся венгерская армия за ним!
— Не тот ли Хуньяди, что под Варной бежал, сломя голову, а потом наши земли валашские грабил? Не ты ли, Красномордый, его поносил, когда на ужин меня любезно приглашал? Не бывать Валахии под Хуньяди, пусть вы меня нынче убьете!
— Да что тут дальше говорить… — Боярин замахнулся, и тяжелый топор обрушился вниз.
…Мирча, бастард Влада Дракула, скакал на неоседланном коне прочь от Тырговиште. С ним было девять человек, включая старого Батю. Остальных перебили боярские гайдуки. Хромого кастеляна Ворону, который оборонялся на лестнице своей Водяной башни, из окна этой же башни и выбросили живым.
Куда податься, Мирча не знал. Он понимал, что остальные надеются на него, как-никак, наследник господаря… Тем более по пятам гнались боярские прихвостни.
— Настигают, господин! — крикнул сокольничий отца, серб Зоран.
Мирча оглянулся — в самом деле, взмыленные кони преследователей оказались совсем рядом. Из луков и арбалетов заговорщики не стреляли, наверное, хотели взять живьем, чтобы вдоволь потешиться. Впереди скакал Беспалый Траян, рядом с ним — двое его сыновей, Костин и Рипан. Мирча помнил их еще совсем маленькими, они вместе играли, вместе ловили раков в реке под берегом, вместе боялись привидения, живущего в развалинах старого дома в лесу…
Сдаться?
Но остальных убьют. А его, Мирчу Дракула, названного в честь храброго деда, запомнят как предателя-бастарда, труса, выступившего против собственного отца. Хуже подлеца Хуньяди.
Впереди замаячил холм, поросший редким лесом. Говорили, что это древний курган, под которым похоронены воины-великаны из незапамятных времен. Хорошее место, чтобы лечь рядом с ними, подумал Мирча и позвал своих: