Пауза.
В а л е н т и н а. Нет, это я была слепа. Моя любовь. Слепа и нетребовательна… Проглядела тебя!
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Прости.
В а л е н т и н а. Нет. Тут всепрощения быть не может. Тут нужно хирургическое вмешательство.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Высеки! Лучше я сам. Завтра же на работе издам приказ: «Руководителю отдела талантов Брусникину Максиму Максимовичу за клевету и ложь на самого себя объявить строгий выговор!» Нет такой жертвы, на которую я не пошел бы ради тебя, Валентина.
На пустыре появляется К у к у ш о н о к.
К у к у ш о н о к. Вот вы где? Да я вас и на шестом континенте сыщу!
К а т е р и н а. Чего расшумелся? Тут, может, судьбы людские, как спички, ломаются. (Никак не может прикурить.)
К у к у ш о н о к. А ну брось сигареты смалить!
К а т е р и н а. Тебя не спросила, пять лет курю.
К у к у ш о н о к. Больше не будешь!
К а т е р и н а. Гроза, да к ночи…
К у к у ш о н о к. Точно. Сейчас и гром грянет. (Семену Семеновичу.) Настал и мой звездный час, кандидат наук. Вот твой аванс, верни мой лотерейный билет! (Протягивает деньги).
С е м е н С е м е н о в и ч. Да он пьян. Какой билет?
К у к у ш о н о к. Добром прошу…
Л а р и с а. Так непочтительно с кандидатом наук.
К у к у ш о н о к. Самозванец он!
К а т е р и н а. Так вот у кого мой билет лотерейный… Верни! Пока я с вами обоими по-хорошему, по-человечески разговариваю.
С е м е н С е м е н о в и ч. Предал, значит… Счеты со мной сводишь, циркач? А я сам свою автобиографию нарисую!
К с е н и я. Теперь этот раздеваться начал…
С е м е н С е м е н о в и ч. Да, банщик я, массажист и вениками березовыми торгую! А что до кандидата наук — то чем я хуже других? Если я больше иных всего имею! И мне подавай место под солнцем!
П е т р П е т р о в и ч. Солнцем тоже умеючи надо пользоваться, можно ведь и обгореть.
С е м е н С е м е н о в и ч. А ты, математик, здесь права голоса лишен, теперь за ней, за Ларисой Павловной, слово.
С у м н и т е л ь н ы й. Возлюби ближнего, Лариса Павловна…
Л а р и с а. Так вот, Семен Семенович, любя вас, заявляю: я люблю другого.
П е т р П е т р о в и ч. Она моя невеста!
Л а р и с а. Разве? Я что-то не слышала от вас предложения выйти замуж.
П е т р П е т р о в и ч. Я сделал его еще вчера. Вчера на работе записал самого себя на магнитофон. Вот пленка. Прослушайте это у себя дома.
Б е л о г л а з о в. До чего в двадцатый век техника свирепствует: свадьбы и те заочными стали!
С е м е н С е м е н о в и ч. Твоя взяла, математик. Только ведь деньги на свадьбу ко мне придешь занимать. Капиталы нынче к нам перешли, к простому люду, к тем, что в сфере обслуги. Вот если слезно попросишь, может, и дам.
С у м н и т е л ь н ы й. Привет законной супруге!
Семен Семенович исчезает.
К с е н и я. Поздравляю вас, Лариса Павловна.
П е т р П е т р о в и ч. Эх, шампанского бы сейчас: стол за мной! Я бы выпил за энергичных, нет — за агрессивных женщин, первопроходцев в любви! Что бы мы без вас, холостяки, делали?!
С у м н и т е л ь н ы й. Смущаешься-то чего?
Л а р и с а. А я всегда краснею, когда становлюсь невестой.
П е т р П е т р о в и ч. Неправдоподобно красива…
К а т е р и н а. Соловьями распелись, разлюбезные, а мужу моему рот открыть не даете. Чего это тебя, супруг, распирает?
К у к у ш о н о к. Тут словами не выскажешь, тут петь хочется. Вот. Заголовок в стенной газете прочтите. «Впервые на цирковой арене». А внизу снимок!
К а т е р и н а (ахает). Ты? В обнимку с крокодилом?!
К у к у ш о н о к. Мне его государство купило, в мое призвание наконец-то поверили. А ты, супруга, личность во мне расплющивала!
К а т е р и н а. Растаптывала, Гешенька, верно, помыкала, теперь местами поменяемся. Если уж ты крокодила укротить сумел, из меня веревки вить будешь. Только я ведь веревками этими тебя еще крепче к себе привяжу. Так уж на роду тебе написано. (Обнимает.) Кукушонок ты мой, разъединственный!
С у м н и т е л ь н ы й. Позвольте, граждане, а чего ради мы пришли сюда?