Р я б о в. Неприятности?
К у м а н ь к о в. Что? Ах, нет, напротив. Радость тоже с ног сбить может. Извините. (Выходит.)
Г р у з д ь. Слышали, Арсений Максимович?
Р я б о в. Слышал. Дай сообразить, опомниться дай…
Г р у з д ь. Ему мебель, а нам сама фортуна в руки подвалила. Под счастливой звездой родились, Арсений Максимович!
Р я б о в. Не суетись, не мельтеши перед глазами… Сегодня у нас что — пятница, завтра, значит, суббота, а потом воскресенье. За эти три дня наш ревизор сообразит, должен сообразить, что к чему. Не в петлю же ему лезть?
Входит А р х а р о в.
Где ревизор?
А р х а р о в. К машинистке пошел.
Р я б о в. Заключительный акт печатать…
Г р у з д ь. О господи!
Р я б о в. А вот что в нем? Ну, что вы на меня уставились, гуси-лебеди? И лица у обоих перевернутые…
А р х а р о в. Арсений Максимович, душу мою сомнение гложет. А вдруг ревизор ничего у нас такого-этакого не нашел? И все у нас в ажуре? За что же такие деньги на ветер выбросили?!
Р я б о в. «Такого-этакого»… Дело сделано!
Г р у з д ь. Аким Акимович, это уже я подсуетился.
А р х а р о в. Ну, Груздь, ты, как нечистый дух, всегда не вовремя подвернешься…
Р я б о в. Жадность, Архаров, тебя погубит. Слышал, что ревизор здесь говорил, как глазами вокруг зыркал? Или не при тебе это было?
А р х а р о в. Чего же он тогда сразу нам всю правду-матку не выложил?!
Р я б о в. А ты думаешь, он дурак? Недоумка сюда пришлют? Нет, гуси-лебеди, ревизия — это всегда наваждение, это стихия, как гром с ясного неба, тут ничего предвидеть никому не дано. А жить хочешь — крутись! Вот ты, Груздь, или ты, Архаров, или я можем с уверенностью сказать: сколько в казну, а сколько в мошну пошло?
А р х а р о в. Я нет.
Г р у з д ь. Молчу, воды в рот набрал.
Р я б о в. То-то и оно. А за три года, пока база существует, сколько товару прошло — тут сам черт голову сломит!
Г р у з д ь. Да, береженого бог бережет.
Появляется Ж а н н а.
Ж а н н а. Привет овощеводам-мичуринцам!
Р я б о в. Жанна, сейчас не до тебя.
Ж а н н а (садится). А я думала, что меня здесь радушно принимали. И на этот раз коньячком угостят…
А р х а р о в. Тут не забегаловка.
Г р у з д ь. Сказано: изыди.
Ж а н н а. Ох, Василий Иванович, если бы не ваш пенсионный возраст и обреченное здоровье — я бы вам одни кошмарные вести приносила, а тут радужные приходится выкладывать.
Р я б о в (сразу). С чем пришла?
Г р у з д ь. Да не тяни ты душу, кукла перекрашенная!
Р я б о в. Архаров, налей ей коньяку.
Архаров налил, подает Жанне.
Ж а н н а. А лимончик?
Р я б о в. Груздь, дай.
Ж а н н а. За ваше драгоценное! (Пьет.)
Р я б о в. Ну?!
Ж а н н а. Наш ревизор только что передал мне свой акт. Для перепечатки.
Р я б о в. Что в нем?!
Ж а н н а. Весь акт прочитать я, разумеется, не успела. А вот заключение…
Р я б о в, А р х а р о в, Г р у з д ь (вместе). Какое?!
Ж а н н а. Закурить можно?
Г р у з д ь. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану? Хочешь? (Встает.)
Ж а н н а (закуривает). В ажуре.
Р я б о в. Что ты сказала?
Ж а н н а. С вас причитается, именинники!
Общее молчание.
А р х а р о в (застонал). Валидол, корвалол, валокордин — сердце прихватило, и в глазах туман… Нет, это в нем стучит пепел попусту сгоревших денег, и я их сжег собственными руками!
Р я б о в. Жанна, выйди. Презент, считай, за мной. Ступай.
Ж а н н а. Дешево не отделаетесь, Арсений Максимович. Чао! (Выходит.)
Р я б о в. Архаров, прекрати истерику!
Г р у з д ь. Что же теперь, а? Что же теперь с нами будет? Куманьков придет домой, а в портфеле у него… За что же взятку сунули, если на базе все в ажуре?!
А р х а р о в. Новую ревизию пришлют. Ну уж теперь такую, которая все перетрясет, все наизнанку вывернет до последнего донышка!
Г р у з д ь. Тюрьма…
Р я б о в. Не каркай! Выть на луну за колючей проволокой потом будем. Если выхода из этой, как говорят господа дипломаты, экстремальной ситуации не найдем. Обязаны найти, гуси-лебеди!
А р х а р о в. Да тут хоть семи пядей во лбу будь, хоть чуда жди, а сухари с телогрейкой готовь. И денежки наши плакали!