К н я з е в. Андрей Ильич, или рвать дюкер, или дать мне «добро» — третьего ведь тут не дано.
Пауза.
Н а т а ш а. А вы, все здесь присутствующие, так спокойно реагируете на его бред?
К н я з е в. Наташа, ты подожди меня в вагончике. А лучше, пожалуй, погуляй в лесу. Я скоро приду.
Н а т а ш а. Бродить по лесу одной в такие минуты? Ты удивительно чуток и внимателен…
А л л а. Наталья Сергеевна, я пойду с вами.
Н а т а ш а. Вы, со мной?
А л л а. Здешний сосновый бор прелесть. И исхожен нами вдоль и поперек.
Н а т а ш а. Благодарю вас, но, простите, я не успела уяснить: вы замужем?
А л л а. Нет.
Н а т а ш а. Вот когда у вас будет муж, тогда вы станете петь иные песни.
Х а н о в. Виктор Михайлович, каково же ваше решение?
Я с е н е в. Мое? Вымаливаете у меня отпущение всех грехов? Я не поп, а был бы папой римским — канонизировал водолаза Князева в святые!
Г р а ч е в. Товарищ Ясенев, ни один сапер, никто ничего иного предложить вам не сможет. К сожалению, не сможет.
Х а н о в (не сразу). Капитан Грачев, там, на Западе, некоторые только и ждут, чтобы мы здесь, на газопроводе, шею себе свернули. Патриотизм у тебя есть? Гордость за свою страну имеешь? Имеешь… Раскинь-ка своим светлым умом, сапер.
Пауза.
Г р а ч е в. Дьявольщина вытанцовывается какая-то. Я и мои саперы оказались «козлами в отпуске», в смысле козлами отпущения. А вы все смотрите на меня и ждете чуда!
Я с е н е в. Чуда, товарищ капитан, чуда!
Г р а ч е в (не сразу). В данной ситуации я могу распоряжаться лишь собственной судьбой.
К н я з е в. Ну, молодец!.. Пошли, капитан, вдвоем пошли!
Н а т а ш а. Что? Ни за что… Нет, Николай, ради всего святого, ради меня, теперь уже ради нас…
К н я з е в. Наташа, ты все слишком преувеличиваешь… Бомба эта пролежала в земле уже более сорока лет, потерпит и еще несколько часов. Разве я не прав, сапер?
Г р а ч е в. Возможно.
Н а т а ш а. Возможно! А мне нужен живой муж, а будущему ребенку живой отец!
А л л а. Что?!
Н а т а ш а. Умейте сдерживать свои страсти, Аллочка. Я его законная жена.
Пауза.
Х а н о в. Ну, вот что, Николай Васильевич, добровольцы найдутся и без вас. Если это будет крайне необходимо.
К н я з е в. Андрей Ильич, вы предлагаете мне отсидеться в кустах, на тихом бережку? Пошлете кого-то другого? Ну, а вы бы на моем месте? Вы бы как поступили?
Н а т а ш а (встает). Ну, с меня довольно, хватит. Николай, я уезжаю. И запомни: это наша с тобой последняя встреча.
К н я з е в. Наташа…
Н а т а ш а. Прости меня! Прощай. (Выходит, хлопнув дверью.)
А л л а. Николай Васильевич, не оставляйте ее сейчас одну! Господи, как все это нелепо, нет — ужасно. (Выскакивает следом.)
Г р а ч е в. Простите меня, товарищи, но мы теряем драгоценное время.
Х а н о в (не сразу). Время… Что значит — время? Тут на чашу весов поставлена человеческая жизнь. А какой ценой это измеришь?
Д я г е л е в (кашлянув). Товарищ капитан, а обо мне вроде бы здесь совсем забыли…
Г р а ч е в. Не забыл, Дягелев, не забыл. Ну, вот что, старшина, всех посторонних из опасной зоны вымести чистой метлой. Ясно? Ты все понял?
Д я г е л е в. Ясно, товарищ капитан!
Г р а ч е в. Выполняйте.
Д я г е л е в. Есть, товарищ капитан! (Выходит.)
К н я з е в. Андрей Ильич!..
Х а н о в. Нет, Князев, нет.
К н я з е в. В человеческом языке не существует более зловещего слова, чем «нет»! Оно губит, душит все, что имеет право на жизнь…
Х а н о в. А ты понимаешь, на что идешь?
К н я з е в. Андрей Ильич, я водолаз. И сын мой, когда родится, водолазом станет. Обещаю. Ведь кто-то сказал: «Нет большей радости, чем когда человек знает, ради чего он живет!»
Я с е н е в. Да, вихри, одни вихри вокруг нас…
Пауза.
Х а н о в. Помню на фронте: кажется, уж совсем безвыходное положение, одни убитые, другие контуженые, а ведь вставали и в атаку шли. Шли!
Молчание.
Я с е н е в. Андрей Ильич, ты хочешь, чтобы я санкционировал эту акцию?
Х а н о в. А санкция здесь не нужна, тут душа нужна, вера в человека.
Г р а ч е в. Здесь у вас скафандр лишний найдется? Я ведь тоже когда-то подводником был, служил на флоте.
К н я з е в. Эх, капитан, обнял бы я сейчас тебя так, чтобы косточки хрустнули, да расцеловал… Андрей Ильич, ну, дайте же нам «добро»!