К у к у ш о н о к. Не знаю. Но сотрясает. Точно!
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Видите! А кто ему поможет проклюнуться?
П е т р П е т р о в и ч. Это благородно, достойно, возвышенно.
Л а р и с а. А зарплата какая?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Ну почему всех интересует только это? Двести пятьдесят.
Л а р и с а. Куда только народный контроль смотрит?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Вот, вот, вот. Потому-то я и решил: в знак протеста на анонимку, инсинуации, наветы — я ухожу с поста, ликвидирую отдел и распускаю все общество!
С у м н и т е л ь н ы й. Сами? Добровольно?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Да, с а м о л и к в и д и р у ю с ь!
Пауза.
П е т р П е т р о в и ч. Позвольте, в наши дни на такой шаг может решиться только человек… незаурядный. И глубоко убежденный в своей правоте.
М а к с и м М а к с и м о в и ч (невольно). И вы думаете, что наверху это оценят?
С у м н и т е л ь н ы й. Оценят, обобщат, не допустят!
М а к с и м М а к с и м о в и ч (вздохнув). И я на это надеюсь…
С е м е н С е м е н о в и ч. Максим Максимович, у вас блестящий государственный лоб!
К у к у ш о н о к (вдруг). Жена! Граждане, я ничего с вами не пил, я здесь человек случайный.
С у м н и т е л ь н ы й. Жена — что облигация: или выиграл, или дулю тебе под нос.
Появляется К а т е р и н а.
К а т е р и н а. Так. Супруга целую смену баранку крути, муж в загуле, а дети сироты?
К у к у ш о н о к. Я на свежий воздух подышать вышел.
К а т е р и н а. А ну дыхни?
Л а р и с а. Мужское достоинство, Екатерина Петровна, уважать надо. От него и так одни брюки остались.
К а т е р и н а. Назначение жены — из мужа совершенство сделать.
Л а р и с а. Нынче весь мир пьет.
К а т е р и н а. Посмотрю, что ты скажешь, когда собственным мужем обзаведешься.
Л а р и с а. А я за такого не выйду.
К а т е р и н а. Значит, раз чужой, пусть хлещет? Со стороны мы все добренькие. Мерзость это!
С е м е н С е м е н о в и ч. Милости прошу к нашему шалашу. (Подает ей стопку.)
К а т е р и н а. Повод какой или без него нынче модно?
К у к у ш о н о к. Семен Семенович кандидатскую диссертацию защитил!
К а т е р и н а. Ну? Теперь, значит, на работу в такси разъезжать будем? Телефончик парка моего запиши, мигом доставлю.
С е м е н С е м е н о в и ч. У меня, между прочим, скоро собственная машина намечается.
К а т е р и н а (Кукушонку). Один ты у меня в дворниках ходишь.
К у к у ш о н о к. Не дворник, я — униформист в цирке.
К а т е р и н а. Все равно навоз за лошадьми убираешь.
К у к у ш о н о к. У хищников я!
К а т е р и н а. Сожрут они тебя когда-нибудь, такой поперек горла не станет. Ваше здоровье, Семен Семенович!
Слышны сирена «скорой помощи», скрип тормозов автомашины.
П е т р П е т р о в и ч. «Скорая помощь». За кем это?
Л а р и с а. Это за женой Федора Белоглазова, медсестра она.
К а т е р и н а. А сам-то опять за полночь явился, скандал в семье устроил. Говорят, его с работы уволили?
Л а р и с а. Вот крест. Хоть бы свою дочь постеснялся — невеста.
С у м н и т е л ь н ы й. Пить-то умеючи надо, судьбу свою, путь свой жизненный не посыпая осколками от бутылок. Ведь по жизни-то все мы… босыми ногами ходим.
Во дворе появились К с е н и я и И р и н а. Ксения в белом медицинском халате, белой шапочке, в руках ее саквояж с красным крестом.
К с е н и я. Не провожай меня, дочка, я скоро вернусь.
И р и н а. Мама, я с ним не останусь.
К с е н и я. Проснется, а в доме никого нет, кто его накормит?
И р и н а. Ну и пусть. Мне противно!
К с е н и я. Ирина, он — твой отец.
И р и н а. Разойдись с ним!
К с е н и я. Господи, что ты говоришь?
И р и н а. Он для нас чужой, стал чужим. Чужой!
К с е н и я. Успокойся, дочка. Вон и люди на нас смотрят…
И р и н а. Все давно знают. Мне во двор выходить стыдно.
К с е н и я. Твой отец просто устал, у него неприятности на работе…
И р и н а. Пить надо меньше!
К с е н и я (не сразу). Не заметила, как ты у меня и взрослая стала. Совсем взрослая. А глазенки вытри, от слез тускнеют они, доченька.