Появляется Б е л о г л а з о в, он в сандалиях на босу ногу, джинсах, свитере.
Б е л о г л а з о в. Что же это ты, Ксюша, ушла и со мной не попрощалась? Здравствуй, дочка.
И р и н а. Проснулся. (Тряхнув головой так, что разлетелись косы, уходит прочь.)
Б е л о г л а з о в. С характером она у нас…
К с е н и я. Вот и сама медсестрой на «скорой помощи» работаю, а собственному мужу помочь ничем не могу. Гибнешь ты у меня, Феденька…
Б е л о г л а з о в. Слово я тебе вчера дал?
К с е н и я. Слово… Слов этих громких наслушалась до глухоты. Посмотри, на кого ты стал похож. А ведь уважаемым человеком был, мастером золотые руки… До подсобного рабочего скатился.
Б е л о г л а з о в. Воспряну. Тебя только жаль. Милая ты моя, беззащитная.
К с е н и я. У меня одна защита есть — когда я чувствую себя под защитой… собственного одиночества. Молчишь?
Б е л о г л а з о в (не сразу). Сам себе очную ставку делаю.
Вновь вой сирены «скорой помощи».
К с е н и я. Меня ждут. Сегодня опять за полночь придешь?
Б е л о г л а з о в. Ждать тебя буду.
К с е н и я. Ну, прощай. (Быстро уходит.) Слышно, как отъезжает автомашина.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Белоглазов! Вливайся в честную компанию.
К у к у ш о н о к. За Семена Семеновича, кандидата наук!
С у м н и т е л ь н ы й. Выпей, Федя, стопочку, сейчас в твоем состоянии одна не повредит.
К а т е р и н а. Сами вот и спаиваете.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Женщины! Вы призыв слышали: «Берегите мужчин!» А вы его после вчерашнего на муки обрекаете.
С е м е н С е м е н о в и ч. Федя, прошу.
Через двор проходит И р и н а.
И р и н а. А ну уходите с детской площадки. Здесь детишки играют. А вы с глазами свинцовыми, перегаром от вас несет. Взрослые, родители… В ужас приходите, когда малыш руку себе оцарапает, а подумали о том, что этим вот рану незаживаемую кому-нибудь из них в душе оставите? И будет она незримо всю жизнь кровоточить… Дети-то на жизнь как на сказку смотрят. Святое для вас что-нибудь есть? (Уходит.)
Белоглазов выливает содержимое стопки на землю.
С е м е н С е м е н о в и ч. Ты меня уважаешь?
Б е л о г л а з о в. И себя уважать хочу.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. За это и выпьем!
Б е л о г л а з о в. За это можно.
Выпивают.
Иван Иванович, вот о чем я тебя просить хочу. Можешь ты мне металлическую капсулу изготовить? Чтобы то, что в нее я вложу и в землю зарою, лет пятьдесят пролежало!
К а т е р и н а. Облигацию, что ли?
Б е л о г л а з о в. Нет, уважаемая, облигации — это по вашей стяжательской части. А у меня мысли, наблюдения, свидетельства очевидца, так сказать, плод душевных страданий и мук!
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Ты еще и пером владеешь? А рука при этом не дрожит?
Б е л о г л а з о в. По себе судите?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Но-но, без хамства.
Б е л о г л а з о в. Вот вы раньше кто были? Музыкант! На скрипочке играли, в оркестре. Все мы думали: Ойстрах! А теперь? Вспомнить страх. Налей еще, кандидат наук. (Пьет.)
Л а р и с а. Ну ио чем же будет ваше… биографическое эссе?
Б е л о г л а з о в. А я не только о себе напишу. Я и о вас. Обо всех и обо всем! Как бабочек на булавку пришпилю и перед потомками на суд. Паноптикум! Так что, Иван Иванович, ты уж уважь мою просьбу — дело всей моей жизни, может! (Шатаясь уходит.)
К а т е р и н а. Вот что я вам скажу: белая горячка у него.
С у м н и т е л ь н ы й. Нет, он парень не без царя в голове. Затеял он летопись о нашем времени оставить, то есть о нас с вами. Помяните мое слово.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Ну и фантазия у вас, адмирал…
К а т е р и н а. А чего он, к примеру, обо мне наплести может?
С у м н и т е л ь н ы й. Не скажите, уважаемая, вместе бок о бок не один год живем, есть о каждом чего порассказать не поддающегося огласке.
Пауза.
Л а р и с а. Позвольте, а какое имеет право Белоглазов на то, чтобы выставлять меня перед потомками, да еще как ему вздумается?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Нет, в самом деле, что это еще за фокусы? Кто ему разрешил? Скажите: летописец Пимен!