Глава 24
С самого утра в офисе царила веселая кутерьма. Так бывало, когда у кого-то случался день рождения. Приятная традиция собираться коллективом и дружно поздравлять именинника прижилась и обрела новые черты. В последнее время вместо банальной дарственной чашки стали вручать мягкую игрушку. Причем, всем разную! Эта идея пришла в голову изобретательной Насте. Ее и сделали главной по выбору игрушек.
Большой и мудрой Вере Сергеевне она подарила черепаху Тортилу. Нашей Маришке вручила плюшевого ежика, что очень соответствовало ее характеру. А я получила в подарок милую серую зайку в розовом платьице. К которой сразу приклеилось имя Машенька. Для улыбчивой Анечки выбрали яркого, солнечного львенка. А нашему любимому куратору Жене Борисовне мы всем коллективом подарили нарядную Сову из мультфильма «Вини-Пух». Процесс вручения подарка сопровождали аплодисменты, крики «ура» и теплые обнимашки. Все коллеги, от мала до велика, радовались, словно дети. Девочки, они в любом возрасте девочки!
В этот день нам предстояло поздравить аж двух коллег — кассира Нину, немолодую, но хорошо сохранившуюся кокетку. И худенькую, серую Юленьку, на которой держалась вся складская логистика. Для Нины ответственная Настя выбрала ворону из мультфильма про попугая Кешу. А Юле собиралась вручить милую серую мышку в желтой юбочке и с таким же бантиком на ухе. Подарки уже сидели в архиве, ожидая звездного часа. Где Настя умудрялась раздобыть такие разные и неизменно яркие игрушки, она не признавалась.
В обеденный перерыв девочки застучали каблуками в сторону буфета. А я, изобразив проблемы с желудком, отказалась от обеда. Где-то в другом конце кабинета шуршала Валентина Петровна, наш почетный пенсионер. Каждый год она собиралась уйти на пенсию, но все откладывала.
Валентина Петровна ежедневно засиживалась на работе, рассказывая всем о непомерной нагрузке. Но виной тому была, скорее всего, ее медлительность и забывчивость. Порой ошибки Валентины Петровны отзывались расхождением баланса у всего отдела. И все же начальство смотрело сквозь пальцы на эти мелочи. Ведь наша почетная «бабушка» была крестной мамой самого директора.
Пока не вернулись коллеги, я распахнула настежь окно. «Пускай ловят свои бумажки, а я устала сидеть в духоте»! К тому же ясность мыслей была необходима. Я собиралась написать письмо Олегу. Выбросив в мусорную корзину несколько черновиков, я оставила всего лишь пару предложений.
«Здравствуй, Олег!
Мне очень жаль, что наше знакомство закончилось так некрасиво. Признаться, я не ожидала…
Тем не менее, у меня есть две причины сказать спасибо. Во-первых, за подарки. Во-вторых, за опыт.
Удачи тебе в семейной жизни».
Это короткое послание я была намерена оставить не в дупле, как обычно. А в почтовом ящике! Его почтовом ящике. Вычислить квартиру не составило труда. И после работы я прямиком отправилась к подъезду его дома. На двери был домофон. А я была полна решимости проникнуть внутрь! Потому собиралась наугад набрать квартиру и представиться распространителем рекламных буклетов. Однако в этот момент дверь распахнулась и из подъезда вышла женщина. Я расценила это как знак и прошмыгнула в приоткрытую дверь.
В подъезде было прохладно. Однотипные пятиэтажки отличались только цветом входных дверей. Почтовых ящиков, что выстроились в ряд на первом этаже, здесь не было. В домах без лифта почту приносили прямо к двери квартиры. Зажав в руках белый конверт, я начала медленно подниматься по ступенькам. Ступенька за ступенькой, выше и выше… Миновав второй этаж, я остановилась. Было вполне вероятно, что это письмо попадет в руки его жены. И что тогда?
Перетаптываясь с ноги на ногу, я застыла между этажами. У стеночки стоял детский велосипед розового цвета, с забытой в корзинке панамкой. Я глубоко вздохнула. И снова задумалась: «Если письмо прочтет жена, у Олега будут проблемы». Но разве не это было моей целью? Как еще я могла с ним связаться? Подстеречь у подъезда и выплеснуть обиду в лицо? Порвать на кусочки все письма и швырнуть в его удивленную физиономию? Лучше уж сразу повесить свое фото на дверях его квартиры, подписав «обиженная и оскорбленная».
Я выглянула из-за поручней, будто боясь быть замеченной. Ничем не примечательная, обитая коричневым дерматином, дверь его квартиры была совсем близко. Оставалось сделать шаг и сунуть письмо в дверную щель.
Мне почему-то вспомнилось, как в детстве мы с Эдькой и другими ребятами из соседних дворов дурачились. Мама одного из нашей шайки-лейки работала на почте и приносила домой старые бланки. Знала бы она, какое применение нашел им сынуля! Мы печатными буквами выводили на бланке названии вымышленной иностранной компании. И призывали адресатов явиться в почтовое отделение за причитавшейся им денежной премией. Мне всегда было любопытно, приходили они за своим призом. Или, поняв, что это розыгрыш, выбрасывали уведомление в мусорку. Второе было бы логичнее!
Снизу донеслись голоса и хлопанье входной двери. В подъезд зашли люди. Я нервно дернулась: «Нечего было сопли жевать — или уходи, или делай!». По ступенькам поднималось две пары ног. Одни — уверенным взрослым шагом, вторые — вприпрыжку, игривым детским. Из-за поручней показалась чья-то макушка. Девочка лет пяти, с белокурыми хвостиками на затылке держала в руках плюшевого слоника. Она застыла, удивленно и опасливо глядя на меня большими глазами.
— Люся! Не беги! — послышалось снизу. Девочка, которую звали Люся, метнулась в сторону поднимавшейся по ступенькам матери. Женщина, нагруженная пакетами, тяжело дыша, преодолела ряд ступенек. — Люсечка, позвала бы лучше папу. Сейчас будет три часа двери открывать, — сказала женщина, устало опустив пакеты на бетонный пол.
Девочка замотала головой, прижав к груди слоника. Отчего ее хвостики, словно пальмочки, запрыгали и зазвенели бубенцами резинок.
— Люсечка, ты чего? — женщина протянула дочери руку, проследив за ее испуганным взглядом.
— Ты что, тетеньку испугалась? — мягко сказала она, кивнув в мою сторону. — Тетя хорошая, ее не нужно бояться.
Девочка, ища защиты, спряталась за мамины ноги. Женщина засмеялась и произнесла в мой адрес:
— Извините, она у нас пугливая.
Я, очнулась и перевела взгляд с девочки на ее маму. Те же белокурые волосы, те же большие глаза, по-детски распахнутые, на уже взрослом, очерченном первыми морщинками, лице.
— Пойдем, Люся, — женщина взяла в руки пакеты и подтолкнула девочку вперед. Та, все еще опасливо прижимаясь к перилам, пробежала мимо. И, махнув хвостиками на прощание, заспешила к двери. Поравнявшись со мной, женщина вновь поставила пакеты на пол. Сложно было понять ее возраст. С одинаковым успехом ей могло быть 20 с хвостиком, или уже за 30. Без макияжа ее белесые ресницы и брови были почти не заметны на светлом лице. Волосы, выбившись из пучка, тонкими завитками прилипли к шее. Чуть свободная футболка слегка обтягивала немаленькую грудь и выпиравший животик.
— Вам помочь? — спросила она, пытаясь поймать мой взгляд. Только сейчас я представила, как растерянно выгляжу со стороны, стоя посреди лестничной клетки с открытым ртом.
Я облизала губы и замотала головой, подобно ее белокурой дочери.
— Нет, спасибо, — выдавила я. — Я… ошиблась подъездом.
Я виновато улыбнулась, и женщина, пожав плечами, вновь наклонилась за пакетами. Девочка уже барабанила в дверь, зовя папу скорее впустить их. В ту самую дверь, где я минуту назад собиралась оставить свой конверт.
… Ночью мне снилась девочка Люся. Она никак не могла найти своего слоника. В то время как плюшевый зверь сидел буквально в двух шагах от нее. Но девочка, беспокойно крутя головой, и позвякивая бубенцами на резинках, в упор не видела свою игрушку. Мне очень хотелось ей помочь, но я не знала как.