Мальчики попятились. Остановились и смотрят, а тот человек не поднимается с колен. Очень это было странно.
Почти в каждом городе, не считая разве что самых больших, есть свой «придурочный». Зовут такого придурочного «Сташек» или «Граф»; это может быть и женщина в старомодной шляпе и нелепом обтрепанном платье. Но этого, у болотца, ребята в глаза не видели.
Кругляшка сам признает: он тогда был — теперь, наверное, это уже не так — отчаянным сорванцом. Потянул приятеля за рукав. Оба легли на землю. Там как раз валялось дырявое эмалированное ведро, они спрятали за него головы. Кругляшка бросил в воду кусок шлака.
Плюх! Лягушки на мгновение умолкли. Человек у болотца обернулся.
И ничего.
Тогда Кругляшка снова бросил. Метил в воду, но промахнулся и попал в стоящего на коленях человека.
Тот опять оглянулся, но теперь посмотрел прямо на луну и сказал ей с укором:
— Лучше б светила, чем кидаться.
Тут даже Кругляшка испугался. И пустились они с приятелем наутек, спотыкаясь о какие-то кочки, железяки, увязая в грязи. Только возле железнодорожной насыпи перевели дух. Где-то вдалеке свистнул локомотив. Цепляясь за сухую траву, ребята полезли вверх. На насыпи остановились. Спокойно поблескивали рельсы, разбегаясь четырьмя бесконечными прямыми линиями в две стороны. Таращил бдительный зеленый глаз семафор. Вдруг зазвенели туго натянутые провода стрелок на железнодорожном полотне. Ребята вздрогнули.
Но нет, никто за ними не гнался.
— Опять где-то болтался с мальчишками! — накинулась на Кругляшку бабушка. Кругляшка смолчал, сел ужинать. Бабушка вздыхала: — О господи, господи…
Уже лежа в постели, мальчик сказал:
— Бабуля…
— Даже разговаривать с тобой не хочу!
— Бабуль…
— Ну что?
— Расскажи чего-нибудь, ладно?
Бабушка оттаивала.
— Совсем немножечко… А?
— Однажды, — начала бабушка, — это еще крестная моя рассказывала, она тогда была молодая и возвращалась из помещичьей усадьбы. Собиралась гроза… Идет крестная, идет, и вдруг перед ней что-то… бац на землю. Ведро упало.
Посмотрела крестная вверх.
А из тучи высунулся такой… черный… и говорит: «Ну его… Все равно было худое».
В школе учительница старательно вывела на доске название темы: «Кем я хочу стать, когда вырасту» — и сказала:
— Тихо, дети, кто будет шуметь, выставлю за дверь.
Ну и все начали писать.
Кругляшка написал: «Я хочу стать летчиком» — и первым сдал тетрадь. Учительнице не понравилось — очень уж мало. Кругляшка же считал, что он прав, так как написал все, что требовалось.
Он обиделся и на следующий день не пошел в школу. Бабушке сказал, что в школе конференция и им разрешили не приходить. Бабушка даже обрадовалась, что кто-то будет дома, — она ждала почтальона с пенсией. И ушла, на всякий случай отобрав у внука кеды, чтоб не удрал.
Кругляшке стало скучно. В бабушкиной квартире ничего интересного не было. Стол, кровати. Над кроватями образа. Возле двери святая вода в маленькой кропильнице.
Кругляшка устроился на подоконнике. Справа был кирпичный завод. Громыхали железные вагонетки на стрелках. На заводскую трубу наползали тяжелые грозовые тучи. Ветер подымал во дворе фонтанчики пыли.
Кругляшка вытащил рогатку. Выстрелил. Камешек блеснул своим твердым брюшком и исчез. У Кругляшки в карманах нашлось еще несколько камней. Они высоко, почти по прямой, взлетали вверх.
Камни быстро кончились, но Кругляшка вспомнил, что у бабушки в шкафу, в нижнем ящике, лежат пуговицы.
Он достал одну — тяжелую, металлическую. Изо всех сил натянул рогатку. Как раз в это время почти над самыми крышами проплывала клокастая тучка. Кругляшка выстрелил. Пуговица взмыла вверх и исчезла.
И тут хлынул дождь. Кругляшка закрыл окно и стал думать, чем бы еще заняться. Вдруг в дверь постучали. Мальчик открыл, вошел человек в темном костюме, мокрый до нитки, вода с его пиджака текла в три ручья.
Кругляшка сразу его узнал: это был тот самый тип, который тогда стоял на коленях возле болотца.
Незнакомец одной рукой держался за глаз, а в другой у него было что-то зажато. Он сказал, что его не то ушибли, не то сшибли, и спросил, как пройти на чердак.
Кругляшка толком не понял:
— Что с вами случилось?
Лягушачий дирижер убрал руку. Под глазом у него наливался синяк.
— Мне кто-то глаз подбил, — объяснил он и разжал кулак. — Вот этим.
На ладони лежала металлическая пуговица.