— Не только перед вами стоят эти вечные проблемы, — печально сказал я и досадливо поморщился. — Но есть ещё одна главная и вечная, как мир, проблема.
— И какая же?
— Бабы, бабы…
— Да, баба хорошая нам бы не помешала.
— Да я совсем не о том!
— А о чём?
— Не придуривайтесь! Вам это совершенно не идёт!
— Да, я знаю… Извините меня ради Бога!
— Извиняю. Сам такой же придурок…
— Эх!!! — горестно воскликнул Негодяй.
— Да, женщины, женщины, — грустно произнёс я и задумался.
Мы некоторое время помолчали, а потом Негодяй сумрачно произнёс:
— И так… Вернёмся к главной теме, к философской теме. «Я стою на том, что плохая голова, обладая вспомогательными преимуществами и упражняя их, может перещеголять самую лучшую, подобно тому, как ребёнок может провести по линейке линию лучше, чем величайший мастер от руки». Лейбниц Готфрид Вильгельм…
— Браво! Я восхищён!
— Да чему здесь восхищаться? — поморщился Негодяй.
— Как чему!?
— В принципе, кому нужны мудрые мысли, изложенные в так называемых великих и, якобы, вечных трудах!? И, вообще, полная ерунда всё это! Ну, донесу я сейчас до вашего ума мировоззрение Лейбница. Это же полный бред, который абсолютно чужд и совершенно непонятен чисто практическому и повседневному разуму простого обывателя!
— А всё-таки, изложите! — воскликнул я. — Если мы являемся двумя истинными философами, неторопливо ведущими беседу о чём-то сложном, то именно об этом и следует говорить, а не о том, что импонирует повседневному и практическому уму!
— Водки бы ещё?! — мрачно произнёс мой собутыльник и потряс пустой флягой перед головой. — Увы, мой фирменный напиток закончился.
— Да без проблем! — весело рассмеялся я и послал Негодяя за водкой, а сам предался меланхоличным размышлениям.
Гонец вернулся очень быстро. После употребления искомого напитка у меня началось определённое кружение в голове.
— И так… Основными критериями философии, выдвигаемыми Лейбницем, были универсальность и стройность рассуждений, достижение которых обеспечивалось выполнением четырёх принципов.
Я стал медленно погружаться в нирвану.
— И так… Первый принцип. Непротиворечивость возможного, или мыслимого бытия (Закон противоречия).
— Второй принцип, — икнул Негодяй. — Логический примат возможного над действительным, или существующим.
— Третий принцип, — Негодяй стал медленно погружаться в нирвану вслед за мной. — Достаточная обоснованность в существовании именно этого, а не другого мира или события (Закон достаточного основания).
— Этот и другой мир? — нервно встрепенулся я.
— Да, да…
— А четвёртый принцип? — пробормотал я.
— Ну, а четвёртый принцип… — сонно ответил мой собеседник. — Он заключается в следующем…
Его сути я так и не понял, потому что погрузился в сладкую и тягучую дрёму. Но, незадолго до этого я вдруг почувствовал странное томление духа, и увидел перед собой прекрасную и желанную Леди Ли. Она сидела в лёгком кресле-качалке на фоне синего-синего, томного и бесконечного океана, и белого-белого песка, и видневшихся вдали туманных гор, и улыбалась безмятежно, ласково и легко. И струились волосы цвета чёрной бездны по её роскошным плечам и не менее роскошной груди, и глаза, подобные утреннему весеннему небу, улыбались мне и пухлые и чувственные губы сулили мне столько надежды и счастья! Ах, Леди Ли, Леди Ли! Королева моей души! Самая прекрасная и желанная из женщин и на том, и на этом свете!
И было всё очень благостно, печально и мглисто, потому что эта обворожительная дама жила далеко-далеко от меня своей лёгкой, иллюзорной, неведомой, непонятной и странной жизнью. И стало мне очень грустно и зябко, и застонал я оттого, что мне предстояло испытать и пройти. Но выхода не было. Никакого… Что же, всё-таки попытаемся найти его даже в самом безнадёжном и тупиковом из всех тупиковых тупиков!
Мы с Негодяем расстались примерно через полтора-два час, перед этим сладко и грустно продремав на двух облезлых скамейках в старом парке под удивительным весенним солнцем, сулящим надежду. Лёгкий, почти невесомый, ароматный и влажный ветерок ласкал наши лица. Было очень покойно, тепло и хорошо. И дрёма наша не нарушалась никем и ничем, потому что как может быть нарушено священное и неприкосновенное состояние нирваны, то есть, — полного отречения и отдохновения от всего?!
Когда я зашёл в свою квартиру, то, абсолютно не раздумывая, решительно и грузно упал на ДИВАН и мгновенно заснул. И увидел я очередной сон, который был на самом деле реальностью, и стал жить совершенно иной жизнью, и нисколько не жалел о сём, потому что одна жизнь — это хорошо, а две намного лучше! Намного!