— Мне бы твой оптимизм, — скептически заметила Катя.
— Давайте лучше выпьем, — сказал Джошуа, снова наполняя бокалы. — И вообще, мы сегодня отдыхаем или как? А то заладили: угрозы, торн, безопасность… Предлагаю просто насладиться моментом.
— Да, ты прав, — сказал Алексей, поднимаясь. — На сегодня хватит. Проблемы мы обозначили, теперь будем думать, как их решать. Так что… давайте поднимем бокалы за наших детей, встречающих первую в жизни весну.
— А я предлагаю вспомнить всех тех, кого с нами сегодня нет, — вдруг сказала Жаклин. — Эдвард, Алекс… родители Кэт. Думаю, они были бы рады встретить этот день вместе с нами.
— Да, — сказала Катя и подняла взгляд на бывшего опекуна.
Алексей молча пригубил из бокала и, поставив его обратно на столик, взял в руки гитару.
— Вот, написал на днях, — сказал он, пробуя струны. — Посвящается всем ушедшим.
Он негромко запел, однако присутствующим отчего-то казалось, что его тихий, но сильный голос способен достичь самого края Вселенной.
Прямой небесной дорогой
Уйти никогда не поздно.
По створам осенних рассветов
Сквозь падающие звезды.
Надежно задраить люки,
Проститься с тоской земною,
И счет потерять парсекам
Оставшимся за кормою.
Понять, что тьма бесконечна,
Что вечна причина странствий.
Увидеть как вихри света
Пляшут в пустых пространствах.
Увидеть рожденье девы
Из ослепительной пены
В буйном прибое галактик
На берегу Эйкумены.
Чтобы внезапно вспомнить
Ночь, что черемухой дышит,
Старую добрую песню
Дождя по двускатной крыше.
Вспомнить как тянется пламя
Костра к далекому небу,
Вспомнить давно позабытый
Запах горячего хлеба.
Словно песок сквозь пальцы -
Падающие звезды.
Прямой небесной дорогой
Уйти никогда не поздно.
© Олег Мальцев
Песня давно отзвучала, однако отчего-то никто не решался нарушить опустившуюся на смотровую площадку тишину. Лишь откуда-то снизу приглушенно доносились детские крики и веселый смех. Алексей, не глядя ни на кого, поднял бокал, слегка пригубил и, поставив гитару на место, отошел к парапету, неподвижным взглядом уставившись на пробуждающееся море. Катя тихо подошла и встала рядом. Несколько мгновений истекли в полном молчании.
— Вспомнила маму? — не глядя на приемную дочь, вдруг спросил Алексей. Катя утвердительно кивнула. — Я тоже.
Она положила руки на парапет и тоже подняла глаза к далекому сверкающему в лучах Маленькой Лоры горизонту. Однако взор ее явно был обращен куда-то внутрь себя.
— Помнишь? — внезапно произнесла она чуть глуховатым голосом. — Там, на Радаманте… когда мы прятались в расщелине от убийственного дыхания Пифона…
— Шутишь? Конечно, помню, — тихо ответил Алексей. — Такое разве забудешь. Разговор у нас вышел на редкость примечательный.
— Да… точно. Долгие годы я старалась изгнать из памяти эту историю, однако следует признать — меня постигла явная неудача. Тебя, судя по всему, тоже. Мы ни разу не возвращались к столь тяжелому для нас вопросу, но сегодня… Не знаю, что послужило тому причиной… возможно, песня… А возможно, просто пришла пора подвести итоги… хочу, чтобы ты знал.
Алексей повернул голову и взглянул на приемную дочь, нахмурив брови. Он никак не мог взять в толк, о каких итогах может идти речь, когда, казалось бы, для них обоих и так все должно быть предельно ясно. Непонимание того, почему Кате понадобилось вновь копаться в причинах давней трагедии, зарождало в душе волнение и неясную тревогу. До сего момента он искренне полагал, что во время того, тяжелого во всех смыслах, разговора они окончательно закрыли самую печальную в их жизни страницу… Но, как выясняется, видимо, не до конца… осталось еще что-то такое, чего он не знает и что целых два века было скрыто на самом дне Катиной души. Вот только непонятно, нужно ли ему это знание.