— Отвечай!
— Нет. Я этого не хочу, милорд.
— Тогда уйди. Исчезни с глаз моих! Отправляйся искать этого браконьера с собакой и не возвращайся, пока не найдешь!
Я так и сделал. Исчез с глаз. Деревянно шагая, вывалился за порог и вытер горячее потное лицо. Мимо резво прошелестела старушка, неся на вытянутых руках кувшин вина. Я с трудом удержался, чтобы не сделать ей подножку. Не знаю, откуда взялось это странное желание, но мне пришлось сделать шаг назад, чтобы справиться с искушением. И еще пару мгновений я отчетливо видел, как старушка с маху вытягивается на полу, а кувшин кувыркается, заливая солому красным.
Я потряс головой, избавляясь от наваждения. Приказ получен. И теперь нужно думать, что с ним делать. Хорошо бы с кем-нибудь посоветоваться — вот только мне не с кем.
Черт его знает, как оно так получилось. Может, дело в том, что протекцию мне составлял король Ричард, а в Нортгемптоне правила бал партия Джона. Может, я, получив должность капитана стражи, порушил планы какой-то местной влиятельной шишки. А может, и то, и другое, и какое-то неведомое мне третье — но в Нортгемптоне друзей у меня не было. Так, приятели — товарищи по охоте, поединкам и застолью. Обсуждать с кем-то из них дела шерифа было равносильно самоубийству. А господь наш воспретил этот грех строже всех остальных.
Глава 4, в которой Марк посещает обитель порока
В трактире было тихо и пусто. Время завтрака миновало, до обеда было еще далеко, а «Золотой кабан» — не то заведение, чтобы всякие босяки заглядывали сюда пропустить кружечку-другую. Нет, это было место для солидных людей, а солидные люди трезвы, серьезны и при деньгах. Охваченный внезапной паникой, я пощупал кошель и облегченно вздохнул — еще звенело. Не так все и плохо, пожалуй.
— Чего изволите?
Девица была кругленькая, румяненькая и аппетитная, как пирожок.
— Вина. Хорошего.
Плохое я вчера уже пил.
— Что-нибудь к вину? У нас чудесный сыр.
— Нет, благодарю.
При одной мысли о сыре мутило.
Девица обернулась быстро. В «Золотом кабане» гости долго не ждут. Вино было холодным и пахло виноградом, а не плесенью. Я сделал пару глотков, прижал кубок к ноющему виску и зажмурился. Звуки проявились, проступили, как дно в ручье, когда оседает грязная муть. Вот стучит о доску нож. Вот визжат на улице играющие дети. Вот скрипят колеса телеги, и гулко бьют о спекшуюся землю подковы.
Идиот.
Паттишалл прав. Я идиот. Нужно было сразу к ведьме идти. Я присутствовал при этом разговоре. Де Бов просила уведомлять обо всех странных случаях в округе, шериф ей это обещал, и я все сам слышал. А значит, мог просто пойти и выложить все как есть — а потом изображать исполнительного тупицу и ссылаться на Паттишалла, который сам же и обещал. Конечно, крику было бы изрядно, но какая разница? Шериф постоянно орет. Так хотя бы не зря было, а за дело. Приятное, мать его, разнообразие.
Что же теперь делать-то, а?
Я допил и налил еще.
Мимо прошла компания купцов, старший, с тяжелой золотой цепью на груди, посмотрел на меня с интересом. Я отсалютовал ему кубком.
Что же делать?
Можно, конечно, действительно поискать. Убийства похожи, как яйца от одной наседки, а значит, и убийца тоже один. Девушки шли за ним в лес, значит, знают его. Наверняка любовник. А чтобы троих девиц очаровать, да еще и в разных деревнях, нужно время. Получается, не приезжий, местный. Завел себе в каждой деревне по крале, гулял туда-сюда. Если расспросить крестьян, точно смогут описать этого чудо-соблазнителя. Приметный он, получается. Очень приметный. А потом просто хорошенько народ прошерстить, кто похож на описание, в одно место согнать, и родственников убитых притащить. Пускай пальцем в женишка тычут.
Ерунда же. Просто, как яйцо разбить. Если бы не следы. Я их видел собственными глазами. Что бы Паттишалл ни говорил, это была не собака. Нет тут ни у кого таких здоровых собак, их Лесная ассиза запрещает. Волк там был, именно волк — хороший такой зверь, не меньше чем двухлеток.
А если у меня по округе действительно бродит оборотень, то все мои умозаключения можно свернуть трубочкой и засунуть псу под хвост. Потому что об оборотнях я ни черта не знаю. Ну, кроме того, что их не бывает. И пока я буду тыкаться вслепую, этот сукин сын будет душить крестьянок, как кур. И хорошо если крестьянок. А вдруг заскучает и решит в город заглянуть?
Я взялся за кувшин, удивленно взвесил его в руке и потряс. Плескалось на дне. И когда это я успел?
Зато теперь я точно знал, что делать. Я отвечаю за безопасность и порядок. Это моя работа, и я делаю ее так хорошо, как могу. По крайней мере, стараюсь делать.